Моя Оборона! Лихие 90-е - Артём Март

class="p1">Начальник разрешительной системы поднял на нас со Шнепперсоном тяжелый взгляд. Это был мужчина за пятьдесят, не крупный, но строгий, с грубым суровым лицом и усами. Когда-то темные волосы теперь поседели, в усах же и вовсе остались только крапинки черноты.

Сидоренко носил мундир нового российского образца. Меня удивило, то, что китель сидел ему по фигуре. Я и раньше видел новые мундиры на сотрудниках милиции и следователях. Однако те казались сшитыми наскоро, подогнанными не совсем правильно. Было ясно, что их торопились подготовить. У Сидоренку мундир был идеальным. Это проявлялось в том, как китель смотрелся на нем, пока начальник сидел за рабочим столом.

— Здравствуйте, — суховато сказал он. — Лева, это вот он? Летов?

— Совершенно верно, Денис Евгеньевич.

— Очень хорошо. Подожди за дверью. Мне надо поговорить с ним с глазу на глаз.

— Если вам нужно поговорить с глазу на глаз, обратитесь напрямую ко мне, — сказал я.

Меня сразу стал раздражать тон этого начальника. Стало раздражать то, что он говорит обо мне так, будто меня нет в кабинете. Я посмотрел в его холодные мутноватые глаза, которые когда-то явно были карими.

— Вот как, — сказал он ледяным тоном. — Ну тогда давайте обращусь к вам. Если вы намерены гнуть тут пальцы, я вам этого не позволю. Это мой кабинет, мой отдел, и я общаюсь тут с кем хочу, как хочу, и таким образом, каким считаю нужным.

— Отлично, — ответил я не менее ледяным тоном. — Тогда общайтесь с кем-нибудь другим.

С этими словами я вышел вон из кабинета. Последним, что успел увидеть, были удивленные глаза Сидоренко. Он явно не ожидал такого поворота событий. Признаюсь, я тоже. Однако я не позволю общаться с собой таким образом. Не позволю даже пытаться прогибать меня под себя. Сидоренко же решил поговорить со мной, с позиции силы, показать, кто тут главный. Хрен ему. Со мной либо на равных, либо никак. Правда, возникала проблема с лицензированием, ну ничего. Это девяностые. Я найду способ, как решить ее иначе.

— Ого! Вы уже все? — Удивился Шнепперсон. — Виктор? Куда вы… то есть ты? Что такое?

Испуганный юрист бросился за мной следом.

— Пусть научится сначала говорить по-человечески, а потом уже зовет на встречи, — зло ответил я.

Перепуганный ситуацией Шнепперсон метнулся сначала ко мне, потом обратно в кабинет начальника. Я же спустился на первый этаж, пошел на выход, через пост охраны. Неожиданно меня остановил сотрудник.

— Простите, — выглянул он из своего решетчатого закутка, из которого управлял турникетом. — Летов? Виктор Летов?

— Ну? В чем дело?

— Вас к телефону, — мужчина протянул мне трубку.

Я вздохнул и взял ее.

— Виктор? Говорит Сидоренко, — раздался в трубке голос начальника разрешительной системы. — Не уходи. Мы начали, кажется, не с того конца. Вернись, пожалуйста. Поговорим. Думаю, найдем общий язык.

— Не с того конца начали вы, — холодно ответил я.

— Возможно. Но ты нуждаешься в моей помощи. А я, возможно, нуждаюсь в твоей. Глупо в эти времена не помочь друг другу, если есть такая возможность.

Помощи? Какой еще помощи? Признаюсь, это было необычное заявление. Чем я могу помочь целому начальнику разрешительной системы? Ладно, посмотрим, чего этот сноб от меня хочет.

— Хорошо. Сейчас вернусь, — сказал я и отдал трубку на пост охраны.

Потом пошел обратно, зашагал вверх по лестнице.

— Присаживайся, Витя, — сказал подобревший Сидоренко, когда я вошел в кабинет. — Мож выпьешь? У меня коньяк есть.

Теперь за столом он сидел вместе со Шнепперсоном. Юрист скромно занял место за приставной частью для совещаний.

— Я не пью, — ответил я.

— А я, пожалуй, выпью. Вижу, что разговор будет непростым.

Я пожал плечами и сел на стул, слева от юриста. Тем временем Сидоренко вытащил откуда-то из-под стола графин с рюмкой. Налил полную, опрокинул, даже не скривившись.

— Сначала надо мне разобраться, сможешь ли ты вообще помочь. В общем, Витя, давай без длинных предисловий, — подался вперед начальник разрешительной системы. — Ты чьих будешь?

— Своих собственных, — ответил я.

Сидоренко нахмурился. Откинулся в кресле.

— Ну, то есть из какой братвы? Ты точно не из Черемушек. Я б узнал. Если бы организовать охранное предприятие хотели Старостаничники, полагаю, их главарь пришел бы сам. Кирпичный? Или какая-то новая организация, о которой я ничего не знаю?

— Я смотрю, вы «на ты» с бандитами, — я откинулся на спинку стула.

— Держи друга близко, а врага еще ближе, — то ли солгал, то ли выдал один из своих принципов Сидоренко.

Над столом повисла тишина. Шнепперсон водил растерянным взглядом от меня к начальнику.

— Так, значит, ты не из них, — догадался Сидоренко.

— Нет, не из них. За мной стоит группа ветеранов Афгана. Вместе мы и собираемся организовать охранный бизнес.

— Афганцы, значит. Это очень хорошая новость. Очень хорошая.

— Почему? — Спросил я.

— В общем, выкладываю вводные, — и без того серьезный Сидаренко посерьезнел еще сильнее. — Через неделю у одного моего родственника, который тоже служить в органах, на высоком посту, намечается очень важное мероприятие. Торжественное. На нем будет много уважаемых людей города. В том числе таких, — понизил голос полковник, — кто очень переживает за свою безопасность. Соответственно, мой друг тоже переживает за безопасность всех гостей, но отказать этим… хм… уважаемым людям он не может.

Мы со Шнепперсоном слушали внимательно. Юрист выглядел так, будто слушал всю эту историю в первый раз, однако, что-то мне подсказывало, что это было не так.

— Известно, что органы разрешительной системы очень тесно общаются с охранными агентствами по долгу службы, — продолжал Сидоренко. — И меня попросили организовать охрану мероприятия.

— Заставьте милицию дежурить. В чем проблема? — Спросил я.

— Проблема есть. Не всем из гостей понравится милиция в ресторане на каждом углу. К тому же это как-то несовременно. В то же время моего друга не очень устраивает, если охрану возьмет на себя кто-то из гостей.

— И?

— И я предложил пригласить кого-то со стороны, нейтрального. Связался с моим другом — начальником московского охранного агентства Алекс. Он пообещал прислать людей.

— Ну. Не прислал, что ли? — Поинтересовался я.

— Прислал, вернее, пришлет. Но не пятнадцать, как мы договаривались, а только пятерых, пусть