Алая королева - Филиппа Грегори

— Да, знаю. Он еще вчера вечером чувствовал себя плохо. По-моему, просто переел в очередной раз.

— Сегодня ему гораздо хуже. Собрали консилиум, сейчас врачи пускают ему кровь.

— И каков их прогноз? Неужели все так серьезно?

— Судя по всему, да.

— Я немедленно отправляюсь во дворец.

Стэнли отшвырнул перо и широкими шагами подошел ко мне, по-прежнему стоявшей рядом с приоткрытой дверью. Низко, точно любовник, наклонившись ко мне и интимным жестом приобняв меня за плечи, он быстро прошептал мне в самое ухо:

— Если он действительно серьезно болен, если он умрет и в стране будет править регент, то твой сын, вернувшись домой, окажется среди членов регентского совета и в двух шагах от трона. Преодолеть такое расстояние ему будет совсем нетрудно. Особенно если он проявит себя как верный слуга отечества и вызовет симпатии англичан, которые в таком случае вполне могут предпочесть молодого представителя дома Ланкастеров малолетнему принцу из дома Йорков. Скажи, ты хочешь заняться чтением и вышивкой и впоследствии продолжить наш спор о твоем призвании и о превратностях любви или предпочтешь сопроводить меня и выяснить, действительно ли король Эдуард при смерти?

Я даже отвечать не стала, просто молча взяла супруга под руку, и мы поспешили во дворец. Наши лица были бледны от тревоги за здоровье короля, которого, как известно, мы оба очень любили.

Но день следовал за днем, а Эдуард все держался. Королева испытывала страшную тревогу, поскольку, несмотря на бесконечные измены мужа, несмотря на его затяжные пьянки и непристойные развлечения в компании друзей, она нежно и страстно его любила и была искренне к нему привязана. Дни и ночи она проводила у его постели; врачи, сменяя друг друга, предлагали одно целебное средство за другим, но ничего не помогало. Слухи летали по дворцу, точно вороны, ищущие, на каком бы дереве заночевать. Многие считали, что король простыл на холодном ветру у реки, пожелав накануне Пасхи непременно отправиться на рыбную ловлю. Другие решили, что он просто испортил себе желудок постоянным обжорством и пьянством. А некоторые подозревали, что одна из шлюх, которых он постоянно менял, заразила его сифилисом и теперь эта страшная болезнь сводит его в могилу. И лишь немногие, подобно мне, не сомневались: такова воля Божья, так Он наказывает Йорка за предательство дома Ланкастеров. А я к тому же была уверена: сам Господь прокладывает моему сыну путь к английскому престолу.

Стэнли почти все время находился в покоях короля вместе с другими придворными, шептавшимися по углам о своих догадках и опасениях; многие вполголоса озвучивали предположение, что Эдуард, всю жизнь казавшийся себе неуязвимым, в конце концов исчерпал свое везение. Я же постоянно пребывала в комнатах королевы, поджидая, когда она в очередной раз заглянет туда, ненадолго покинув мужа, чтобы сменить головной убор и расчесать волосы. Я видела в зеркале ее застывшее лицо, когда она покорно позволяла служанке делать ей такую прическу, какая той больше нравится. Бледные губы Елизаветы беспрестанно шевелились, бормоча молитвы. И если бы она была женой любого другого человека, а не Йорка, я бы, наверное, из чувства жалости и сострадания тоже за нее помолилась. Королева действительно была в ужасе и прекрасно сознавала, что может потерять не просто любимого мужа, но и, безусловно, величайшего человека в Англии, стоявшего над всеми своими подданными.

— Ну, что она говорит? — спросил меня муж, когда мы встретились за обедом в большом зале, непривычно тихом, будто уже накрытом похоронным покровом.

— Ничего, — отозвалась я. — Она не говорит ни слова. Судя по всему, ее лишает дара речи одна лишь мысль о возможной утрате. Теперь я уверена: король действительно умирает.

В полдень в королевскую спальню пригласили членов Совета. Мы, женщины, остались в просторной приемной, за пределами личных покоев короля, мечтая выяснить, что там происходит. Через час мой муж с мрачным лицом вышел оттуда и сказал:

— Он заставил нас поклясться над его смертным ложем в верности друг другу. Заставил даже таких заклятых врагов, как Гастингс и королева, его лучший друг и его жена. Он просил, чтобы все мы, не щадя сил, трудились во имя благополучия и безопасности его сына Эдуарда, которого и назвал своим преемником. Король соединил над своей постелью руки Уильяма Гастингса и королевы, назначил регентом своего брата Ричарда до тех пор, пока принц не достигнет совершеннолетия, и призвал всех нас преданно служить принцу. А затем явился священник, дабы король мог в последний раз причаститься. Наверное, к вечеру он скончается.

— И ты поклялся ему?

По коварной улыбке мужа я поняла, что клятва эта ничего не стоит, но вслух он произнес:

— Господи, конечно же поклялся! Все мы поклялись быть ему верными, мирно трудиться во благо Англии и хранить вечную дружбу. В общем, думаю, королева уже сейчас поднимает армию и посылает за сыном, чтобы его как можно скорее привезли из уэльского замка, а заодно и прихватили с собой максимально большой вооруженный отряд, полностью готовый к бою. Думаю также, что Гастингс уже послал за Ричардом, предупредил его о возможных происках Риверсов и посоветовал поскорее прибыть из Йорка вместе со всем своим войском. В общем, двором снова будет править женщина, как при Маргарите Анжуйской. И все в один голос примутся убеждать Ричарда, что ее необходимо остановить. Так что нам с тобой придется пока разделиться. Я напишу Ричарду и выражу желание присягнуть ему на верность, а ты тем временем поддерживай в королеве мысль, что мы по-прежнему преданы ей и всему семейству Риверс.

— Это называется сидеть на двух стульях, — прошептала я.

Впрочем, подобный поступок был вполне в духе Стэнли. Именно поэтому я когда-то и вышла за него замуж; и вот теперь наступил тот самый момент, ради которого мы с ним и заключили брак.

— Полагаю также, — продолжал он, — что Ричард питает надежду не только долгое время править Англией в качестве регента, но и впоследствии, когда Эдуард уже станет совершеннолетним, подчинить мальчишку себе и руководить страной, переступив через него. И тогда он станет вторым Уориком, «делателем королей».[38]

— Или же он станет соперником юному королю и еще одним претендентом на престол, — выдохнула я, как всегда заботясь только о своем сыне.

— Да, или соперником, — согласился мой муж. — Герцог Ричард и сам из рода Плантагенетов Йоркских, он человек вполне зрелый, и его претензии на престол не подлежат сомнению. И уж ему совершенно не требуется ни регентство, ни помощь лордов, которые стали бы править вместо него. Многим, пожалуй, покажется, что куда безопаснее выбрать такого короля, а не поддерживать совершенно неопытного мальчика. А кое-кто наверняка уже и сейчас воспринимает Ричарда как следующего наследника трона. Ты должна немедленно отправить гонца к Джасперу; пусть твой деверь постарается обеспечить Генри максимальную безопасность, а мы здесь будем следить, как станут развиваться события. Им не стоит приезжать в Англию, пока не прояснится, кто именно предъявит права на престол.