Алая королева - Филиппа Грегори

Лорд Стэнли уже хотел уйти, но я помешала ему, коснувшись его плеча.

— А как, по-твоему, будут развиваться события?

Не глядя мне в глаза и даже чуть отвернувшись, муж тихо сказал:

— По-моему, королева и герцог Ричард будут драться, точно псы из-за кости. И этой костью станет маленький принц. И боюсь, что в итоге они попросту разорвут его на куски.

Всего через четыре недели после этого поспешного обмена мнениями я уже торопливо сообщала Джасперу совершенно невероятные новости:

Ричард, герцог Глостер, родной брат короля, поклявшийся в абсолютной преданности своему племяннику, принцу Эдуарду, сам съездил за мальчиком, привез его в Лондон и с должными почестями поселил в королевских покоях Тауэра, объявив, что коронация состоится через месяц. Правда, имела место небольшая стычка герцога Ричарда с охраной юного принца, возглавляемой Энтони Риверсом, дядей Эдуарда, и Ричардом Греем,[39]его сводным братом. Оба они теперь арестованы, а королева Елизавета вместе с остальными детьми вновь укрылась в убежище и клянется, что Ричард обманул ее доверие и дружбу и отныне стал врагом всей ее семьи; она также требует, чтобы ее сына и наследника немедленно освободили из Тауэра и вернули ей.

Столица гудит; никто не знает, кому верить и на кого положиться. Большинство считает, что Елизавета намерена прибрать к рукам королевскую сокровищницу (она, впрочем, уже унесла оттуда столько, сколько смогла поднять) и защитить свою власть и свою семью. Ее брат[40]вывел в море английский флот, также имея при себе немалые средства, украденные из казны; судя по всему, он намеревается атаковать Лондон со стороны реки. Королева за какую-то неделю превратилась во врага собственных подданных и даже собственного сына, поскольку сейчас все только и делают, что готовятся к коронации юного принца. А сам он издает всевозможные указы, подкрепляя их двойной печатью — своей и своего дяди, лорда-протектора. Интересно, откроет ли братец королевы артиллерийский огонь по Тауэру, где находится его племянник и наследник английского престола? Или же Елизавета постарается похитить и спрятать сына, дабы избежать его коронации?

Как только выясню что-то еще, немедленно напишу тебе. Стэнли советует ждать и смотреть в оба; говорит, что наш час, возможно, близок.

Маргарита Стэнли

Лорд Стэнли стал герцогу Ричарду таким же надежным советником, как некогда королю Эдуарду. Все шло так, как мой муж задумал; раньше он преданно служил монарху, а теперь — Ричарду, которого сам покойный король назначил лордом-протектором и который должен был оставаться в этой должности всего несколько коротких недель, предшествовавших коронации принца Эдуарда. Затем Ричард должен был передать все — и трон, и власть — этому ребенку, и тот стал бы руководить Англией как полноправный король. Мне было крайне интересно посмотреть, кто из семьи Риверс сумеет выжить за время правления этого мальчика, надевшего одну из величайших корон мира и находящегося в полном подчинении у собственной матери — проклятой ведьмы, посмевшей укрыться в святом убежище. Очень немногие без оглядки доверились бы какому-то мальчишке, а уж его матери-колдунье — и подавно.

С другой стороны, кто из сыновей Йорка когда-либо мог добровольно отказаться от власти и передать трон другому претенденту? И Ричард, несомненно, просто так не отдаст корону и скипетр сыну женщины, которая его ненавидит. Впрочем, какие бы сомнения нас ни терзали, все мы так или иначе готовились к коронации юного Эдуарда: с нас снимали мерки для праздничных нарядов, а в Вестминстерском аббатстве был уже почти построен специальный помост для прохождения королевской процессии. Овдовевшая королева Елизавета, должно быть, постоянно слышала у себя над головой стук молотков и визг пил; она по-прежнему жила в нижних этажах аббатства, опасаясь покинуть убежище. Королевский совет, явившись к ней в полном составе, потребовал у нее отправить в Тауэр и ее девятилетнего сына Ричарда, чтобы его старший, двенадцатилетний брат Эдуард «не скучал в одиночестве». Елизавета не сумела отказать им, да у нее и не было особых причин для отказа, кроме, может, ненависти к герцогу Ричарду. Так что она уступила их требованиям, и теперь уже оба королевских отпрыска находились в Тауэре, в королевских покоях, в ожидании дня коронации.

Я отвечала за подготовку нарядов для торжества, мне приходилось без конца встречаться с главной кастеляншей дворца и ее помощницами и следить за тем, какие платья шьют для самой вдовствующей королевы, для принцесс и для придворных дам. О нарядах для королевской семьи нужно было позаботиться в любом случае, исходя из того предположения, что королева все-таки покинет свое убежище и примет участие в коронации, а значит, как обычно, пожелает одеться изысканно. Мы наблюдали за тем, как служанки чистят королевскую горностаевую мантию и как белошвейки пришивают бесчисленные перламутровые пуговки. Однажды главная кастелянша невзначай обронила, что вот, дескать, жена Ричарда Анна Невилл, герцогиня Глостер, никакого платья в королевской гардеробной не заказывала.

— Ее, наверное, неправильно поняли, — возразила я. — Ведь у себя в замке Шериф-Хаттон она никак не сумеет заказать наряд, подходящий для такого праздника. Да ей попросту не успеют ничего сшить вовремя.

Кастелянша пожала плечами и вытащила из шкафа какое-то платье, отделанное бархатом. Она сняла надетый сверху полотняный чехол, раскинула платье передо мной и произнесла:

— Даже не знаю, как быть. Но никакого заказа от герцогини Глостер я не получала. Что же делать?

— Просто приготовьте наряд, соответствующий ее размерам, — ответила я равнодушно и тут же перевела беседу в другое русло.

А потом поспешила домой и бросилась на поиски мужа. Он работал в кабинете над указом, согласно которому каждый английский шериф[41]должен был явиться в Лондон и присутствовать на коронации принца.

— Я занят. В чем дело? — раздраженно спросил он, когда я открыла дверь в его кабинет.

— Анна Невилл не заказала ни одного платья для предстоящей коронации! Что ты думаешь об этом?

Думал он то же, что и я, и так же быстро все понял. Отложив перо, он жестом поманил меня к себе, и я, плотно затворив дверь, подошла, испытывая легкий радостный трепет от того, что мы с ним снова заодно и являемся соучастниками заговора.