Предвестники конца: Развеивая золу - Кайса Локин

горло, однако сдержалась, разглядывая округу, что превратилась в сплошной хаос: всюду валялись ветки, раскрошенные камни и глубокие борозды вспахали землю. Ошарашенно взглянула на Эймунда, но он лишь подмигнул и кивнул на спорящих. Подле них стоял Матс и его хускарлы, поглядывая на бывших товарищей с тоской и болью. Их некогда верный союз теперь распался, и каждый сделал свой выбор.

— Они посмели предать меня и напасть! — вскричал Сигурд. — Это переворот и неслыханная дерзость, за которую полагается медленная казнь. Да им всем надо вспороть животы и подвесить на деревьях вместе с уже сдохшими, чтоб остальным было неповадно.

Вальгард покачал головой:

— Они сдались, Сигурд. Их и без того ждёт позор, а большинство не доживёт и до утра. Что толку от трупов, висящих здесь, в неведении от остальных?

— А ты что же предлагаешь оставить их в живых?! Ты кем себя возомнил, а? Предательство конунга — одно из самых страшных преступлений, а ты хочешь их оставить и позволить им умереть лёгкой смертью? Неслыханная дерзость!

— Истеришь как баба, — усмехнулся один из пленных, и Сигурд молниеносно вонзил ему кинжал в глаз, проворачивая лезвие. Лив испуганно вскочила на ноги, закричав, но Харальдсон едва ли обратил внимание.

Вальгард резко толкнул друга, заламывая руку и отпихивая от пленных подальше. Изуродованный покачнулся и рухнул на землю, заставляя прочих взглянуть на Сигурда со столь ярой ненавистью, что сейд окрасился в чёрный.

— Что ты творишь?! — сурово рявкнул Вальгард. — Совсем обезумел? Немедленно возьми себя в руки.

Сигурд расхохотался.

— Ты смеешь мне указывать? Ты, верная шавка, что лижет сапоги моего отца, думаешь, сможешь чего-то достичь? Надеешься, раз увёл у меня девку, так теперь сможешь и трон забрать? Он мой по праву, а ты лишь подстилка для конунга!

Мерзавец. Уничтожу. Я стиснула кулаки, чувствуя пульсирующий вокруг сейд. Один удар, и Сигурд захлопнется раз и навсегда. Эймунд предостерегающе стиснул моё плечо, но тут вперёд вышла Лив, натягивая лук и направляя его на Болтуна:

— Закрой пасть, или я убью тебя.

Сигурд оскалился: от него веяло такой болью, что сводило зубы, но сильнее в нём плескалась ярость, не угасшая после сражения и изводящая его.

— Что, уже успела переспать с ним?

Удар Вальгарда пришёлся Сигурду в челюсть, заставив того заткнуться и завалиться на скользкую траву. Он с ненавистью посмотрел на брата, и я невольно подалась вперёд, готовясь ринуться на защиту.

— Сигурд Харальдсон, за публичное унижение женщины тебе полагается десять ударов плетью, — холодно произнёс Вальгард. — Матс, свяжите наследнику руки и отнимите оружие, если не отдаст сам. Ты, — обратился он к одному из хускарлов, — забери наши вещи и пригони лошадей к отдалённой сторожке, что встретилась по пути — заночуем там.

Сигурд гадко рассмеялся, позволяя связать себе руки:

— Кем ты себя возомнил, Ледышка? Думаешь, один удачный план, и ты теперь лучше всех, да?

Вальгард обернулся, и в глазах его сверкнула такая сталь, что мне стало не по себе:

— Я — хэрсир. И ты подчиняешься моим приказам, старший хускарл. — Сигурд отвернулся, ядовито улыбаясь, а брат устало повернулся к нам: — Эймунд, отведи девушек в сторожку и позаботься об их ранах, пожалуйста. Мне жаль, что вам пришлось пережить всё это.

Лив наконец опустила лук и осторожно спросила:

— Что ты собираешься делать?

Вальгард вытащил меч и, взглянув на лезвие, произнёс:

— То, что должен каждый хэрсир, когда верные люди предают его — карать.

Я не запомнила ни дороги до сторожки, ни той ночи. Эймунд залечивал рану Лив, тратя последние силы, а я раскладывала тюфяки для сна и грела на очаге воду, взятую из горного ручья. Еда не приносила вкуса, разговоры не клеились. Бьёрнсон, поблагодарив колдуна за спасение, провалилась в беспокойный сон, а я устроилась рядом с Эймундом на пороге сторожки, глядя на звёзды и ожидая прихода брата и Сигурда. Сначала хотела ринуться за ними, ибо времени прошло уже не мало, но меня удержали со словами: «Так надо». Мокрая наша одежда покачивалась на ветках, а тёплые плащи согревали и будто защищали от пережитого ужаса.

— Я горжусь тобой, — тихо произнёс Эймунд. — Ты справилась и показала, кто тут истинная заклинательница сейда, а теперь, пожалуйста, спи.

Он легко коснулся губами моего лба и отвернулся к небу, на котором мерно мерцали звёзды. Ауствин, пропадающий всё время неизвестно где, мягко опустился на ветви дерева и внимательно посмотрел на нас, сверкая глазами.

— Ты ведь не человек, да? — прошептала я, заставляя Эймунда усмехнуться. Время шло, а он всё молчал, и сон одолевал сильнее и сильнее, убаюкивая меня на плече колдуна.

Утро встретило нас тучами и мелким накрапывающим дождём, под который и пришлось возвращаться домой.

Глава 14

С момента нашего возвращения прошло всего четыре дня, а казалось, что минула целая вечность, наполненная только страхом и переживаниями. Эймунд занимался со мной почти без перерыва, не позволяя оставаться одной, но как бы ни старалась сосредоточиться на сейде, мысли улетали. Колдун злился и оставлял до позднего вечера у себя дома, подкидывая различные загадки: сварить зелье от несварения живота, смешать мазь для залечивания ран, предсказать будущее при помощи только одного прикосновения. Последнее было сложнее и поразительнее всего: Тьодбьёрг для подобного обряда распивала чашу с тем, кому гадала, а затем пела, погружаясь в транс, и выбрасывала кости с высеченными рунами или же насылала пророческий сон. Эймунд же предлагал ограничиться только одним касанием, чтобы предсказать намёки на ближайшие события.

— Я привыкла видеть сны, а не трогать всех подряд, — огрызнулась я, когда в очередной раз не смогла ничего предсказать. Он подкинул мне чью-ту ржавую филубу, владелица которой умоляла колдуна погадать. — Не получается и всё тут. Не моё.

— Учись.

Вот и весь его ответ. С утра до наступления ночи мы проводили дни, и я почти не видела Вальгарда, который едва ли казался счастливым и спокойным. Переговорить с ним по душам удалось только один раз, в остальное же время брат пропадал с хускарлами, разбирая бумаги и дела отца. Лив по-прежнему жила с нами, но не решилась бросать тренировки и тоже постоянно пропадала, так что дома оставались только трэллы и Кётр с Ауствином, которые приглядывали за хозяйством.

Той ночью Вальгард собственным мечом казнил предателей, а позже сжёг тела вместе с хускарлами и Матсом. Говорить клятвопреступники отказались, нарекая брата ничтожеством и слабаком, что не смог продолжить великое дело Дьярви. Найденная в утренних сумерках стоянка предателей не рассказала ничего: ни вещей, ни даже