Похвала добродетели - Эльдар Бертович Гуртуев

письмо напишешь, в отпуск приедешь — крепче любить будет.

Хасана эти слова утешили мало. И он остался наедине со своими грустными мыслями.

Новобранцы построились, провожающие отошли в сторону, и вдруг — она! Сквозь густую толпу, мимо военных машин, запыхавшись и раскрасневшись, бежала Галя. Несмотря на протесты строгого офицера, она прорвалась к группе призывников и бросилась Хасану на шею.

— Галя! Как это ты?! Вот чудеса! А я-то подумал... Как хорошо, что ты успела!

Она ничего не говорила. Но, опомнившись, вытерла слезы, улыбнулась, подала Хасану небольшой сверток и стала тихонько пятиться назад.

— Ты, пожалуйста, напиши. Хорошо?

— Ну что ты, Галя, слезы-то к чему?

— Я буду ждать. Я все время буду ждать. Ты напишешь, правда? Я буду ждать...

«БЫТЬ ТАНКИСТОМ, БРАТ, НЕПРОСТО»

Майор был очень молодой и, кажется, веселый.

Этот спортивного вида энергичный офицер чем-то напоминал Хасану его сельского учителя физкультуры, который был уверен, что его деятельность — основа основ современного воспитания молодежи. Но, понимая, что судьба его в данный момент в руках этого майора, Хасан немедленно отбросил возникшее в памяти сравнение, как неуместное и неточное.

Когда перед ним появился новобранец, молодой майор вроде бы даже оживился, а взгляд его словно говорил: ну, попался, голубчик, наконец? Майор основательно измерил Хасана взглядом с головы до ботинок, потертых и совсем не модных. Потом перевел взгляд на документы. Быстро пробежал глазами по довольно мятым листам и вновь поднял взор на Хасана.

— Та-ак... Значит, Дадашев Хасан, говоришь?

— Я ничего не говорю.

— Та-ак, — повторил майор, не обращая внимания на ответ. — Куда же употребить этого длинного, но не слишком мощного субъекта? Водитель самосвала. А видел ли ты, уважаемый, живой танк, кроме как в кино?

— По телевизору, товарищ майор. И еще — в Нальчике, на постаменте. «Тридцатьчетверка», освобождавшая наш город.

— Не густо, — сказал майор задумчиво.

— Вы меня определите, пожалуйста, в танкисты, — сказал Хасан, хотя не был уверен, что его просьба сейчас имела какое-то значение.

— Рядовой Дадашев, ваше «пожалуйста» — нелепо, — сказал майор, нахмурив брови. — Тяжелый самосвал — это тоже кое-что, но современный тяжелый танк — нечто посложнее. А у нас не всех сажают в танк. Есть и другая служба.

— Я освою танк, товарищ майор. Я сообразительный.

— И немного болтливый, а? Что же касается сообразительности, так это еще надо проверить. А шуточки свои побереги. Юмор тоже надо экономить. Потом пригодится. «Сообразительный». Ишь ты! Сейчас ты, брат, только глина. Понял?

— Понял! Для лепки танкиста.

— Ну что ж. Может, нам и удастся что-то из тебя вылепить.

— Удастся, товарищ майор. Уверяю вас!

— Отставить ваши уверения! Вы свободны, — майор смотрел вслед новобранцу и покачивал головой.

...Это было зрелище! Хасан зачарованно любовался стройной шеренгой могучих машин, длинные хоботы-пушки которых смотрели в сторону лесистого горизонта.

— Вот это слоники! — не выдержал Хасан и толкнул локтем рослого, широкоплечего с белыми бровями и румяным лицом парня, что стоял рядом.

Но тот глядел в другую сторону, где в таком же ровном ряду стояли другие машины — с целыми штабелями трубчатых стволов над водительскими кабинами.

— Танки как танки, — сказал белобровый, — да ты посмотри вон туда. Современные «катюши». Если из этих труб фугануть разом, чертям тошно станет. Понял?

— Как не понять! А как зовут тебя, такого умного?

— Шевчук. Кузьма Шевчук, — без обиды ответил белобровый. — А тебя?

— Хасан Дадашев. Вот моя рука.

Кузьма ладонью-лопатой осторожно пожал костлявую руку Хасана и продолжал рассматривать могучую военную технику, которая стояла на краю полигона, словно в ожидании приказа, готовая загрохотать, загреметь и ринуться в пекло сражения.

Приземистая громадина с полусферическим куполом башни и могучей пушкой приковала к себе внимание Хасана полностью. Он вспомнил нальчикскую «тридцатьчетверку», что стояла на высоком постаменте. Она по сравнению с этой крепостью на гусеницах выглядела, конечно, не столь эффектно.

Подъехало несколько легковых машин, и строгого вида майор зычным голосом приказал стать «смирно» и взять равнение направо.

Из первой машины вышел небольшого роста генерал со звездой Героя на груди, из других — группа сопровождавших его офицеров. Этот сухопарый, но, видимо, очень энергичный генерал-майор, сразу напомнивший Хасану не кого-либо, а самого Суворова, направился к площадке, откуда открывалась панорама обширного полигона с холмами и ложбинами, с редколесьем и оврагами, с зигзагами траншей.

«Ну что ж, Хасанчик, — сказал Дадашев самому себе, — поздравляю тебя. Мы вроде бы, так сказать, танкисты. Хотя еще не совсем представляем, что там внутри этих зеленых мастодонтов. Держись, Дадашев, кажется, начинается серьезное дело».

Новобранцев строем повели туда, где им следовало стоять и наблюдать военные занятия части. Но перед началом «дела» генерал. резко повернулся и подошел к «новичкам». Он внимательно осмотрел строй, словно искал среди молодых одного — самого нужного, и Хасану показалось, что генерал вроде бы повеселел и оживился.

— Ну что ж, племя младое! Поздравляю с прибытием в нашу гвардейскую дивизию. Надеюсь, в нашей нелегкой службе вы преуспеете и станете настоящими воинами. Вот танки, которые ждут ваших сильных рук. Правда, танкисту умная, сметливая голова нужна не меньше сильных рук. А уж эти могучие красавцы не подведут. Ни одна военная операция без таких машин не может быть успешной, ни одно решающее наступление без них немыслимо.

Генерал о своих «красавцах» говорил то ласково, как о талантливых питомцах, то уважительно, как о выдающихся творениях человеческой мысли. Видимо, вся трудная и славная жизнь полководца была связана с танковыми войсками. Только потом, попозже узнали Хасан и его новые друзья, что генерал прошел боевой путь от Волги до Берлина. А Золотую Звезду заслужил в знаменитой Курской танковой битве.

Но не об этом говорил сейчас опытный ветеран. Он как старый добрый отец разъяснял молодым, что от них потребуется для мастерского овладения ратной специальностью, как относиться к службе, чтобы стать достойными преемниками старшего поколения, поколения воинов-фронтовиков.

Холодный ветер над полигоном поутих, но вскоре в воздухе закружились первые снежинки. Хвойный лес, что чернел вдали, стал серовато-матовым.

Генерал дал знак, и на поле разыгралась учебная баталия. Она выглядела не совсем так, как на экранах кино и по телевизору. Здесь мелькали не отдельные