Невеста наоборот. Синдром первого свидания - Вероника Лесневская

Молчу. И только нервное дыхание, слишком шумное, выдает мою злость.

- С Виленом? Переезжаешь к нему? – ее тон спокойный, не обвиняющий.

По моим щеками струятся слезы. Переехала бы уже, если бы все не разрушилось.

Но ничего не хочу произносить вслух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Что ж, хорошо, мы с отцом не против. Вилен – удачная партия для тебя, - выдает, словно я платье себе искала и, наконец, выбрала подходящее, которое понравилось маме.

Прикрываю глаза, смахиваю слезы. Вдох и тяжелый выдох.

Взрыв!

- Что? – разворачиваюсь к маме и ору исторично. – Удачная партия? Боже, мама, это же… Ви… Ви… - демонстративно щелкаю пальцами перед ее лицом, как она любила делать когда-то. – Как его там? Оболтус и безответственный тип!..

- Ну, я же не знала, что… - испуганно пятится от меня.

Явно не ожидала моего срыва. Впрочем, как и я сама...

- Не знала, что он – сын дипломата? – ядовито выплевываю я. – Но сейчас все изменилось, ведь так? Почему бы не продать свою дочь подороже, да? – дерзко вскидываю подбородок. – Если бы ты сразу знала, кто такой Вилен, то, наверно, не написала бы на него заявление в Таиланде и не попыталась упрятать в тюрьму…

Последнюю фразу бросаю с деланым равнодушием. Я блефую, ведь не знаю наверняка. В действительности я не хочу верить, что это сделала мама.

- Да ну, какая тюрьма. Я знала, что ничего ему за это не будет. Просто задержат и отпустят, - небрежно отмахивается она и только потом понимает, что ляпнула лишнее.

В этот момент внутри что-то обрывается. Мне больше не больно. И слез нет. Нет ничего. Только пустота. Черная дыра в душе, что поглощает остатки эмоций. Она пугает.

- Я до последнего не верила, что ты настолько подлая, - мои слова пропитаны горечью и разочарованием. – Ведь ты хотела сломать жизнь молодому мужчине. И за что? Просто потому что он посмел понравиться твоей дочери, на которую у тебя были совершенно иные планы?

- Ничего же страшного с ним не произошло, - настаивает на своем, но уже не так рьяно и уверенно.

- Только потому, что об этом вовремя узнал его отец и помог, несмотря на их ссору! – вскрикиваю обвиняюще.

Когда отец Льва обмолвился, что Сергей Леонидович приезжал в Таиланд по очень личному и щепетильному делу, я не придала этому значения. Но сейчас на меня сошло озарение – и все сразу стало ясно. Скорее всего, Вилен общался с дедом и рассказал ему о своей «проблемке». А тот уже забил тревогу и подключил Артемьева-старшего.

- Лучше хранить мою небольшую оплошность в тайне, - задумчив тянет мама, вырывая меня из размышлений.

- Поздно. Вилен догадался, кто виноват… - усмехаюсь я, упиваясь виноватым выражением лица Изольды.

- Тогда я извинюсь, и мы все решим с Сергеем Леонидовичем, да! – взволнованно тараторит она.

- Тебе не придется этого делать, потому что Вилен уехал, - обреченно выдыхаю и, всхлипнув, добавляю уже грубо. - Что ж, мам, поздравляю, ты добилась своего. Сломала жизнь. Правда, нам обоим. И да, мы с Виленом никогда не будем вместе. Ты же этого желала?! Наслаждайся победой!

- Я не… - сипло шепчет мама.

Накидываю куртку и выдвигаю ручку чемодана, чтобы покатить его за собой.

- Ты куда? – слышу неподдельный страх в ее голосе.

- Подальше от тебя, - рычу, не оборачиваясь.

Слышу знакомые стоны и хрипы. Но уже не реагирую на них так остро, как раньше.

- Вдох-выдох, мам, от истерики еще никто не умирал.

Сама не ожидала от себя такой жестокости, но мне сейчас не стыдно. Ухожу, не оглядываясь.

В коридоре сталкиваюсь с отцом. Хочу невозмутимо пройти мимо, ожидая, что он включит удобную «невидимку», но хватка на предплечье задерживает меня.

- Дочь, - тихо говорит, но я перебиваю.

- Я уезжаю, и никто меня не остановит! – рявкаю твердо. - Лучше к маме иди, ей, как всегда, плохо.

- Я понял, услышал ваши крики, - вздыхает тяжело. – И не буду останавливать.

Папа берет меня за руку и вкладывает в ладонь пластиковую карту.

- Здесь небольшая сумма на первое время. По мере возможности буду переводить еще, - улыбается мне, но на его лице читается грусть.

На мои глаза наворачиваются слезы. Обнимаю отца как в последний раз. Его забота такая неожиданная, но своевременная!

И вдруг понимаю, с кем еще не успела попрощаться.

Тело прошибает разрядом тока.

Георгий…

- Лин, уезжаешь? А Вилен? Чего ты плачешь? Поругались? – звучат сто вопросов от младшего брата, внезапно появившегося рядом с нами.

Георгий всегда был смышленым и прозорливым. Умным не по годам. Сердце рвется от одной мысли о том, что я оставляю его в этом террариуме. Одна надежда, что мой отъезд как-то повлияет на мать, заставив пересмотреть свои ценности и подумать о детях.

- Все в порядке, - нагло вру брату. – Уезжаю по работе. Мы будем общаться с тобой в соцсетях, окей? – вымученно улыбаюсь.

- Окей, - кряхтит мальчик, пока я зажимаю его в объятиях и чмокаю в щеку.

Поднимаюсь. Краем глаза замечаю маму на пороге. Видимо, она поняла, что спектакль не удался, а зрители оказались неблагодарными.

Демонтративно отворачиваюсь и говорю так, будто ее нет.

- Пап, не дай ей сломать Георгия, пожалуйста, - чеканю каждое слово. – Не позволь разрушить его жизнь так, как она разрушила мою!

К моему удивлению, отец кивает, но я не могу ему верить. Обещаю себе, что стану на ноги – и вернусь в город. Будут контролировать мать, займусь братом. Придумаю, как поступить. Обязательно придумаю.

Мне просто нужно время, чтобы собрать себя по осколкам и стать другой, каменной и непоколебимой.

И я делаю свой первый шаг…

Более месяца спустя

Ангелина

В пуховике внутри замкнутого, отопленного помещения невероятно жарко, но оставить верхнюю одежду негде: всюду камеры, и она обязательно попадет в кадр. А гардеробная для взрослых в этом детском саду, кажется, не предусмотрена.