Гипнотизер - Барбара Эвинг

Гвенлиам сожгла свой дневник, а Морган — все старые газеты, где можно было бы обнаружить информацию о пропавших детях, настойчиво разыскиваемых их матерью. Он спрятал деньги глубоко в карман. После вскрытия не осталось никаких сомнений в том, что именно послужило причиной смерти герцогини Трент. Газеты выдали все подробности этого дела. По приказу королевского двора ему был дан немедленный ход. Оказалось, что пока брат и сестра спали, юная герцогиня поднялась и отправилась на конюшни у дома на площади Гросвенор, где попросила сурьмяного калия под предлогом того, что ее лошадь (в Уэльсе) заболела. К трем часам пополудни герцогини уже не стало. Ее предсмертные муки были ужасными. Она лежала, облаченная в свое свадебное платье, с лицом, искаженным от боли, на брачном ложе в новом доме Трентов на площади Беркли, как всегда мечтала. Вердикт был вынесен уже спустя четыре минуты, после того как хирурги приступили к работе, а несчастный конюх дал показания. Члены наспех собранного суда пришли к единодушному мнению. Они увидели печальное зрелище: девушку в свадебном наряде, умиравшую в страшных муках. Хотя юная герцогиня добровольно приняла смерть, что в своде законов считалось самым ужасным из преступлений («пренебрежение волей Всевышнего и появление перед Ним в не назначенный Его властью час»), суд все же посоветовал королевскому коронеру принять следующую формулировку причины смерти: «Смерть в состоянии временного помутнения рассудка». Юная леди подверглась непосильному для ее сознания испытанию, когда получила весть о трагической смерти отца. Таким образом, герцогиня избежала ответственности за содеянное, что позволило ей быть похороненной рядом с отцом.

Мистер Персиваль Танкс, коронер округа Сент-Джорджа, вдруг получил высочайшее предписание из Виндзора. По приказу ее королевского величества судебное разбирательство в отношении смерти лорда Моргана Эллиса тоже надлежало начинать немедленно. Тело лорда Моргана Эллиса следовало как можно скорее передать семье для погребения. В срочном порядке были созваны свидетели для дознания. Их выбрали из граждан округа. Семнадцать человек, добропорядочных и законопослушных, были препровождены к наблюдательному пункту при полицейском участке. Перед тем как выставить тело, необходимо было объявить об официальном начале дознания по делу о выяснении причин смерти лорда Моргана Эллиса. Ни одному из семнадцати присяжных не нравилось находиться в полицейском участке. Они стояли, беспокойно оглядываясь, в темном холодном помещении, сняв шляпы и откликаясь на свои имена, которые оглашал офицер коронера.

— Хамфри Дитч, пекарь, Норт-стрит.

— Я.

— Джон Боксолл, кузнец, Бари-стрит.

— Я.

— Джилс Кинг, пекарь, Грейс-Инн-лейн.

— Я.

— Джозеф Менли, резчик по стеклу, Грейс-Инн-лейн.

— Я.

Наконец все принесли присягу. Присяжных провели в маленькую комнату, где находилось тело лорда Моргана Эллиса. Масляные лампы были подвешены высоко под потолком, чтобы все нанесенные жертве увечья можно было как следует рассмотреть. Они увидели отметины на раздутом лице. Они увидели запекшуюся кровь в том месте, куда вонзился кинжал, и они невольно порадовались тому, что за окном стояла зима и было холодно. Кузнецы, пекари и торговцы вместе с полисменами сгрудились вокруг тела: глядя на него, они думали о том, что смерть не щадит никого и не делает различий между знатью и простым людом. Из «Якоря» доносились громкие возгласы здравницы — жизнь соседствовала с картиной смерти.

— Все ли рассмотрели тело? — спросил коронер, как того требовала процедура дознания.

Свидетели согласно кивнули.

— Вы подтверждаете, что покойному были нанесены травмы?

Снова кивки и волна шепота.

— Вы видели орудие убийства?

Они утвердительно кивнули. Свидетелей не мог не потрясти продемонстрированный им кинжал, который особенно ярко сиял в темном помещении. Он не вписывался в обстановку, казался чрезвычайно роскошным (понятые невольно покачали головой и присвистнули, прикидывая в уме, какова может быть стоимость подобной вещи).

Мистер Танкс, как и предписывали его полномочия, взмахнул рукой, и тело незамедлительно было выдано семье. Он отложил дознание до послезавтрашнего дня, так как обе похоронные процессии были назначены на день Рождества.

Присяжные поспешили в соседнюю комнату выпить чего-нибудь. Мистер Танкс спустился вниз, радуясь возможности закончить тягостную сцену. На наблюдательном пункте толпились констебли: они были заняты разговором об ограблении со взломом в Воксхолле. Мистер Танкс надел шляпу и вышел на морозный воздух. Он хотел найти кабачок, где ему подадут отбивные и немного эля и где можно посидеть в достойной компании. Его обуревали противоречивые чувства: с одной стороны, он был возмущен тем, что королевский двор грубо подталкивал его к скорейшему ведению дела, но с другой — испытывал гордость за то, что столь важное дело поручили именно ему. Он получил еще один приказ — принять адвоката герцога Ланнефида. Когда мистер Танкс услышал его имя, сердце у него забилось быстрее. Сэр Фрэнсис Виллоуби был советником самой королевы. У мистера Танкса не вызывало сомнений, что сэр Фрэнсис Виллоуби попытается обвинить коронера и полицию в смерти юной герцогини, если не удастся выдвинуть обвинения против полисменов в трагедии, случившейся на площади Блумсбери. Сэр Фрэнсис Виллоуби, как и все представители судебной системы (мистер Танкс изначально учился на врача), считал дознание у коронера аномальным явлением, поскольку оно не вписывалось в нормы закона, однако мистер Танкс распрямил плечи, двигаясь вперед. Казалось, он не замечает холода. Некоторые судебные разбирательства действительно оставляли желать лучшего: присяжные могли свободно задавать вопросы свидетелям, стороны защиты и обвинения ставили друг другу палки в колеса. Случайный свидетель мог легко спутать все карты одним своим появлением в зале суда, а вещественные доказательства нередко пропадали или приходили в негодность. Орудие убийства по этому делу надлежало хранить как зеницу ока, поэтому коронер приказал офицеру не спускать с него глаз. Но, подумав об этом, мистер Танкс невольно вздохнул: верхние комнаты здания суда были открыты для всех, и в таких условиях очень трудно поддерживать надлежащий порядок. Тем не менее он покажет, как проводит дознание коронер, и пусть все те, кто наблюдают, включая самого королевского советника, попытаются найти в его работе недостатки. Он был уверен в себе и точно знал, что залог успешного расследования — в осторожности, а не в скорости. На минуту коронер отвлекся, представляя себе регалии, о которых он всегда мечтал, и пенсию, которую, как он надеялся, ему выделят по королевскому указу. А затем мистер Танкс, любитель вкусно и сытно поесть, подумал о том, что жена обещала приготовить ему завтра гуся.

Инспектор Риверс же в тот вечер снова отправился в Блумсбери.

В Блумсбери констебль Форрест, скромно заняв место на противоположной стороне дороги и одевшись в штатское, мечтал о чашке горячего чая. Снег все падал. Констебль доложил инспектору, что один господин, по виду иностранец, вошел в означенный дом, где находился и по сей час.