Это (не) ваша дочь, господин маг - Властелина Богатова

— Не обращай внимания, — советует Фоэрт и смотрит на дорогие наручные часы, — процесс уже скоро закончится. И мы скоро покинем этот зал, — смотрит так проникновенно-хищно, что у меня мурашки по коже.

Мне действительно незачем волноваться, Фоэрт рядом, а Вилсон очередной раз не упускает случая помешать мне.

Я выдыхаю.

Зал поднимается, когда входит судья. Он раскрывает папку и начинает читать решение. Меня охватывает жуткое волнения. Чувствую, как Кан накрывает мои похолодевшие пальцы своей горячей ладонью, чуть сжимает, утешая меня, мы стоим рядом достаточно близко, и никто не мог видеть этого жеста, как же это было потрясающе, прятать наш секрет у всех на виду.

Я отвлеклась и пришла в себя в тот момент, как судья уже зачитал решение.

— Суд постановил удовлетворить заведенное дело в отношении семьи Ридвон, по законному завещанию, составленному Роу Ридвоном, немедленно вернуть Адалин Ридвон…

И дальше длинный перечень на выполнение решений со стороны моего отца. Я чувствовала, как внутри меня разливается что-то такое горячее и всеобъемлющее… благодарность ему. Фоэрту Кану.

Судья просит заключить решение, и Кан проходит к трибуне, говорит чётко все требования от моего имени, которые я писала в своём заявлении. Я вижу, как помрачнел чернее мутного озера отец, как сжались челюсти Магрит, а взгляд преисполнился ненавистью.

Судья берётся за молоток, чтобы закончить этот процесс.

— Есть ли те, у кого ещё есть претензии? — озвучивает последний вопрос.

Я слышу тихий шёпот, но никто не решается говорить. Я облегчённо выдыхаю.

— Господин судья, — раздаётся голос будто гром в тишине, Тарсон Вилсон поднимается со своего места. — У меня есть претензия.

Все, кто присутствовал в зале, поворачиваются и смотрят с удивлением на него. Я испуганно хлопаю ресницами. Какая ещё претензия?

— Представьтесь, — требует судья.

— Я Тарсон Вилсон, — бросает на меня небрежный взгляд, — бывший жених леди Адалин Ридвон, её отец, Гастор Ридвон, может это подтвердить.

— Подтверждаю! — тут же подает голос мой отец.

На миг повисло молчание.

— Вы знаете, ваша честь… — начинает говорить Тарсон, и нехорошее предчувствие холодит мне живот.

В дверь входит, пропущенный охранником, один из законников. Он молча проходит в зал торопливым шагом, но никто не обращает на него внимания, потому что Тарсон продолжает говорить:

— Ваша честь! Вы знаете, кто это женщина? Она совершает преступление — отнимает возможность быть рядом с МОИМ ребёнком!

Что? Мои брови взметнулись вверх. Я машинально оборачиваюсь и смотрю на Кана, будто испугавшись чего-то. Но его отвлекает тот вошедший законник, он что-то говорит ему, слишком далеко, чтобы услышать, что именно.

— Господин судья, я хочу, чтобы моя дочь росла в любви не только материнской, но и в отцовской, — продолжает изливать речь Вилсон, — она столько лет обманывала меня, скрывала и сейчас, хочет держать меня на расстоянии от моей дочери! Я так хотел ребёнка, хотел, чтобы эта женщина стала моей женой, но она сбежала.

Да что он вообще говорит, Боже!

Тарсон наигранно сжимает челюсти, показывая лживые эмоции, но это, к сожалению, понимаю только я.

Снова давящее невыносимое молчание со стороны Фоэрта, я в замешательстве смотрю на него и вижу, как его лицо стало неузнаваемым, как побелели скулы, а взгляд будто устремился внутрь. Он смотрит на меня, но будто сквозь меня. И молчит, сжимая до побеления костяшек края трибуны. Меня накрывает холодная волна страха, паники и растерянности, хочу понять, что с ним, почему молчит? Это ужасно пугает меня, я будто в пропасть падаю.

В следующий момент происходит то, что окончательно выводит меня из строя — Кан шагает с порога и идёт к лестнице. Я замираю, когда он останавливается возле меня и чуть склоняется к моему уху.

— Мы разберёмся… с этим потом, — шепчет.

— Господин адвокат, — поворачиваю лицо к нему, — разве вы не слышали, что говорил Вилсон? — горло сдавливает, и слова даются с трудом.

— Мне… — сглатывает напряжённо, — мне сейчас нужно идти, извини…

Что?? Идти, но куда? Я ничего не понимаю.

— Фоэрт, это… это нельзя так оставить, т-ты же понимаешь?! — срывается с моих губ его имя.

— Я сказал, что разберусь позже, — шикнул сквозь зубы, грубо обрывая, заставляя меня замереть и смолкнуть.

Господин законник тяжело выдыхает и отступает, уходит прочь по лестнице, оставляя меня одну в зале.

Меня бросает в холод, так что хочется поежиться, чувствую, как в спину и затылок въедаются язвительные, полные злорадства и насмешки взгляды.

— Вы всё высказали, господин Вилсон? — спрашивает судья, прерывая затянувшуюся паузу.

Я болезненно вздрагиваю и возвращаю замутнённый взгляд на судью, не в силах пошевелиться и не в силах возразить, ведь, очевидно, он даёт на это время. Но все слова куда-то теряются, как и мысли и чувства, проваливаются в какую-то чёрную яму.

— Да, ваша честь, у меня всё, я прошу, помогите разрешить эту сложную ситуацию, — торжественно и будто с ликованием завершает Тарсон.

Судья на короткое время задумывается.

Я оборачиваюсь на дверь, устремляя взгляд в спину Кана, и немею, когда вижу в дверях… Паулину Лансет. Вижу будто в замедленном движении, как она преграждает ему путь, что-то говорит, а в следующий миг её маленькая ладонь ложится на его плечо, скользит к шее и гладит, она притягивает его к себе за шею слишком… слишком тесно и… обнимает. Кан выпрямляется, но даже не пытается оттолкнуть Паулину, он чуть поворачивает голову… Но господин маг так и не обернулся, пошёл прочь вместе с Лансет.

Вдох-выдох.

Внутри меня взрывается разъедающая ревность, которая опаляет будто соляной кислотой мои лёгкие и не даёт дышать. В глазах темнеет.

Резко отворачиваюсь, чувствуя, как меня трясёт, поджимаю дрожащие губы, но не могу держать себя в руках, меня будто оглушает.

— Это не относится к данному делу, господин Вилсон, — сурово заключает судья, продолжая процесс, — но вы можете подать на признание отцовства в суд. Вам пойдут навстречу. А леди, — поворачивается в мою сторону, — леди Ридвон стоит хорошенько обдумать этот момент.

Сердце в груди бешено стучит, оглушает гулкими ударами. Грохот молотка завершает судебный процесс.

Облизываю пересохшие губы и смотрю перед собой, не слыша, как люди неохотно покидают зал, бросая в мою сторону насмехающиеся взгляды.

— Ну, убедилась теперь? Ты ему и даром не сдалась, — хрипит смехом Тарсон. — Теперь жди меня, скоро я буду часто приходить к тебе в… гости.

Я не отвечаю, не смотрю ему в глаза, потому что знаю, что увижу в них.