Сад земных наслаждений - Джачинта Карузо

Я стукнул кулаком по столу так, что они все подскочили, и прорычал:

— Отвечайте на мой вопрос!

— Два года.

— Как вы познакомились?

— Она была моей пациенткой.

Этот сукин сын, наплевав на профессиональную этику, спит с пациентками! Я ужасно разозлился: некорректно пользоваться служебным положением, чтобы произвести впечатление на женщину, особенно в наше время, когда все помешаны на новомодных медицинских штучках.

— Где находится ваш кабинет? — спросил я.

— У меня нет кабинета. Я принимаю пациентов у себя дома.

«Пациентов?» — чуть не выпалил я. Пациентов, черт возьми! Я был готов поспорить, что все они — женщины.

— Где?

— В Люксембурге.

Ребекка взглянула на Туса удивленно. Наверное, думала, что он живет в Лондоне.

— А ваша секта тоже обретается в Люксембурге?

— Моя секта? — сухо переспросил Тус. — Вас послушать — так я прямо какой-то шарлатан, обманывающий людей.

— А разве нет?

Николз нервно кашлянул.

— Нет. Я прежде всего врач, — ответил Тус, чеканя каждое слово.

Если можно назвать врачом человека, который встречается со своими пациентами. Я негодовал.

— А еще я ученый.

— Ах вот как? И что же вы изучаете?

Тус посмотрел на меня как на слабоумного.

— Так что вы изучаете? — повторил я, ничуть не смущаясь. Даже сделал свое знаменитое наглое выражение лица. Мужчины обычно его ненавидят. Женщины — те, наоборот, восхищаются. Ребекка — единственное исключение, которое лишь подтверждает правило.

Как я и рассчитывал, прыти у Туса сразу поубавилось.

— Например, таких гениев, как Босх, — проговорил он сухо.

На сей раз я готов был с ним согласиться. Этот художник действительно великолепен.

— Как вам пришла в голову идея организовать секту новоявленных адамитов?

— Адамиты стремились к высшему совершенству. Вам этого недостаточно, чтобы восхищаться ими? Они считали себя воплощением Святого Духа. Поэтому, вовсю предаваясь плотским утехам, были свободны от греха. Они решили все проблемы, связанные с полом, рождением, социальным статусом. Женщины освободились от униженного положения, на которое их обрекла церковь, считались равными мужчинам — и это в тринадцатом веке.

Я выслушал лекцию Туса не моргнув глазом. Хотя этот надменный шарлатан так значительно на меня посмотрел, рассказывая о том, какими распрекрасными были адамиты, которые уже не сомневались, считать женщину человеком или животным. Как будто я какой-нибудь султан-деспот.

— Итак, вы решили пойти по стопам адамитов, известных развратников, и придумали всю эту петрушку с живой картиной.

— Я вовсе не сексуальный маньяк! — с негодованием возразил Тус, и Ребекка сжала губы, словно в подтверждение его слов. А Николз снова кашлянул.

— Вы хотите убедить меня в том, что организовали этот маскарад из любви к искусству?

Он посмотрел на меня презрительно. «Бессмысленно разговаривать с таким невежей, как ты», — говорили его глаза.

— Вы вербовали добровольцев через Интернет, — сказал я. — В оранжерее было больше пятисот человек. Есть еще?

— Нет, только те, кого вы видели.

— Собираясь, вы свершаете ритуалы адамитов?

Тус испепелил меня взглядом.

— Что вы имеете в виду?

«А то, что вы в вашей секте трахаетесь как безумные!» Но это ведь не преступление. Потому я ответил уклончиво:

— Я читал, что адамиты собирались в подземельях и нагими служили мессу.

Уверен, Тус и так прекрасно понял, что меня интересует.

— Целью наших встреч всегда была исключительно подготовка к осуществлению живой картины. Вы представляете, чего нам стоило организовать ее?

«Вот-вот, и все это время вы увлеченно готовились к действу. Целыми днями рисовали декорации и конструировали дьявольские механизмы. Что-то не верится. И все же оргия не преступление», — снова подумал я. Пришлось сменить тему:

— Какую роль играла в секте госпожа Шару?

— Лора — моя муза.

— Не могли бы вы выражаться яснее? — попросил я.

— Нас соединяет нечто, выходящее за пределы сверхчувственного.

Я прервал его, чтобы не пришлось выслушивать еще одну лекцию, на сей раз философскую.

— Вернемся к Джули Бонем. Как вы с ней познакомились?

— В чате, посвященном Босху. Она была очень любопытна. Ей хотелось знать о художнике все. Потом мы познакомились поближе, и я выяснил, что у девушки длинные белокурые волосы. Я подумал, что она подойдет на роль Евы.

— И вы договорились встретиться в Лондоне. Почему же вы отправили вместо себя госпожу Шару?

— Я не был уверен, что Джули Бонем действительно годится. Светлые волосы — это еще не все, ведь могло оказаться, что она толстая или вся в оспинах. Лора должна была только взглянуть на нее, убедиться в том, что девушка нам подходит, а потом позвонить мне на сотовый. Мы были в Национальной галерее вместе, только я ждал в соседнем зале. Если бы Лора дала добро, я бы тут же вышел к Джули Бонем.

— Но к несчастью, девушка, найденная вами через Интернет, оказалась горничной госпожи Шару.

— Лора просто остолбенела, увидев ее. Она знала, что на самом деле Бонем не горничная, а шпионка ее мужа.

— Госпожа Шару догадалась о настоящей профессии Джули Бонем?

— Да, она подозревала. Лора заметила, что девушка следила за ней во время поездки в Женеву, подслушивала ее телефонные разговоры.

— Вернемся к дню их встречи в Национальной галерее. Госпожа Шару узнала Джули Бонем. Что случилось потом?

Тус недовольно поморщился:

— Лора допустила ужасную ошибку, которая нас и погубила. Если бы она этого не сделала, мне бы сейчас не пришлось терпеть ваше присутствие.

Я думал в том же ключе, и мне стало интересно, что же такого натворила Лора Кисс.

— Какую ошибку?

— Лора потеряла голову. Девушка раздражала ее, виделась ей повсюду. И когда Бонем пришла на встречу, кровь ударила Лоре в голову.

— Девушка могла оказаться там случайно, — возразил я.

— Нет, мы договорились, что условным знаком будет книга Френгера «Тысячелетнее царство». Когда Лора увидела у девушки книгу, та поняла, что перед ней — предполагаемая Ева. Она запаниковала, стала кричать на девушку. Бонем пригрозила рассказать Шару все, что знает о ее любовнике. И это стало последней каплей. Лора не хотела, чтобы муж потребовал развода.

— Почему?