Число зверя - Йорг Кастнер

Когда он продолжил поездку, небо заметно потемнело. Создавалось впечатление, что солнце в этот день больше не появится.

Когда Катерина вышла из маленькой ванной, на столе в кухне ее уже ожидал завтрак: миска кукурузных хлопьев, залитых молоком. Мужчина с бородой и усами, Эццо, водрузил локти на столешницу и недовольно уставился на девочку. Судя по всему, работа надсмотрщика не доставляла ему удовольствия.

Если бы, по крайней мере, здесь была рыжеволосая женщина, эта синьора Джиральди, или как там ее зовут на самом деле, можно было бы поговорить с ней. Но с того самого дня, когда она впервые попала в эту кухню, Катерина ее больше не видела. Сюда ее всегда приводил угрюмый, молчаливый Эццо, и он же снова отводил ее назад, в камеру, три раза за день – или за ночь.

Да и как можно было отличить время суток? Во всей тюрьме, кажется, не было света, а часы, этот прекрасный подарок ко дню рождения, у Катерины отобрали. Вот у Эццо часы были. Из-под левого рукава его свитера выглядывал черный кожаный ремешок, но циферблат оставался закрытым. За прошедшее время Катерина оставила бесплодные попытки поговорить с Эццо. На все ее вопросы о матери, о синьоре Джиральди, о том, когда ее наконец отпустят, он отвечал только недовольным рычанием или заявлением, что она должна держать язык за зубами. Теперь Катерина ни о чем его не спрашивала, а молча ела кукурузные хлопья. Она должна взять себя в руки и подыграть своим похитителям, если хочет остаться невредимой. К пониманию этого она пришла постепенно, после того как плач и крики ей не помогли. Ей нужно просто смириться, и тогда рано или поздно она снова будет свободной. Катерина верила в это, так как ей больше ничего не оставалось. Она должна выстоять и надеяться на то, что скоро вернется к матери.

Теперь она много думала о матери, гораздо больше, чем раньше. Катерина всегда воспринимала материнскую заботу как нечто само собой разумеющееся. Как часто она обижала мать только из-за того, что не понравился обед, или хотелось погулять подольше, или еще по какой-либо причине. Какие мелочи! Теперь все должно измениться. Она больше не будет расстраивать мать, станет поддерживать ее и демонстрировать свою любовь. Только теперь, отгороженная от остального мира, Катерина почувствовала, насколько важна для нее мать, особенно после смерти отца.

После завтрака Эццо провел девочку через подземный ход назад в унылую камеру, которая освещалась единственной лампочкой без абажура. Как всегда, Эццо закрыл за ней дверь и ушел. Она прислушивалась к его удаляющимся шагам. По крайней мере, несколько дней назад они принесли в ее камеру книги карманного формата: триллер и романы о любви. Так что сейчас она сядет на матрасе, поджав под себя ноги, и станет читать, как всегда.

Как всегда?

Внезапно ей показалось, что что-то было не так, как обычно. Не было привычного шума, звука ключа, поворачиваемого в замке. Может, она его просто не услышала, не обратила внимания? Или Эццо действительно забыл запереть дверь?

Катерина подошла к двери, но замерла в нерешительности. Чего она боится? Неудачи или успеха? Она внимательно прислушалась, не доносятся ли какие-нибудь звуки из коридора. Может, это проверка, или ее похитители просто решили жестоко подшутить над ней. Или Эццо внезапно вернется, чтобы запереть дверь. Но было тихо.

Медленно, сантиметр за сантиметром, Катерина опустила правую руку на железную, покрытую ржавчиной дверную ручку. При нажатии та тихо скрипнула. В ушах Катерины, однако, это прозвучало как громкий визг. Когда ручка дошла вниз до упора, Катерина осторожно потянула за нее – и дверь открылась!

Хотя была первая половина дня, а не ночь, Пауль вряд ли смог бы ехать по дороге, не включая фар. Затянутое тучами небо открыло шлюзы, и дождь забарабанил по стеклам с такой яростью, как будто некая сверхъестественная сила хотела таким образом помешать ему достичь цели. Почему Гете некогда назвал этот край «страной света», Пауль – во всяком случае, в настоящий момент – совершенно не мог понять. Шоссе осталось далеко позади, так же как и приморский город Террачина, которого Пауль практически не увидел из-за плохой погоды. Впрочем, у него и так не было бы времени для осмотра достопримечательностей. Взгляд Пауля просто приклеился к дороге, которая вела на север, к вытянутому Лаго-ди-Фонди. Скоро она немного отдалилась от озера и пошла параллельно железнодорожной линии. На указателе Пауль прочел, что до Монте-Сан-Бьяджо остался всего один километр. Дорога проходила рядом с городком, чьи прижавшиеся друг к другу старые дома лепились к холму. При свете, о котором писал Гете, вид наверняка был весьма живописным. Тем не менее Пауль обращал внимание только на движение транспорта. Наконец он обнаружил боковую дорогу, которая вела к долине Сан-Вито. Он снизил скорость, пока стрелка спидометра не закачалась между двадцатью и тридцатью километрами в час. Где-то здесь нужно свернуть налево. Хотя Пауль смотрел во все глаза, он чуть не прозевал узкую боковую дорогу за большим поворотом.

В последнюю минуту он резко свернул влево – и обрадовался, что взял внедорожник. По этой узкой дороге, похоже, ездили крайне редко, и она была такой ухабистой, что Пауль невольно судорожно вцепился в руль. «Фронтера» погрузилась в целый лес пробковых дубов. Разветвленные сучья походили на вскинутые руки великанов, которые хотели отогнать его. Естественно, этот образ создало его чрезмерно возбужденное воображение, он знал это, но все равно местность показалась ему зловещей.

Через несколько сотен метров растительность стала более скудной, и Пауль облегченно вздохнул, когда выехал из леса. Но не успел он прийти в себя, как ослепительная вспышка расколола небо, и сразу после этого раздался оглушительный треск. Гроза. Только этого ему и не хватало!

Он посмотрел на своего пассажира. После остановки на завтрак Фраттари был по-прежнему спокоен, вот и теперь он ни на что не реагировал. Пауль предположил, что старику в больнице дали лекарство, которое его обездвижило. Пауля охватили сомнения в правильности своих поступков. А что, если он навредил здоровью Фраттари, лишив его возможности получать медицинскую помощь? Слишком поздно: он больше не может вернуться. Теперь ему ничего не оставалось, как надеяться, что он поступил правильно: не только ради себя, но и ради писателя.

Когда лес закончился, Пауль нажал на тормоз. Перед ним лежало открытое поле, однако по правую руку он заметил большую отдельно стоящую усадьбу, показавшуюся ему заброшенной. Пауль включил свет в салоне и потянулся за дорожной картой, которая досталась ему вместе с автомобилем. Кажется, он действительно добрался до цели своей поездки.

Усадьба была окружена стеной высотой более чем в два метра. Подъездная дорога заканчивалась перед запертыми воротами, производившими внушительное впечатление. Выйти из машины в такую погоду означало за считанные секунды промокнуть насквозь. Пауль продумал все, но забыл захватить такую простую вещь, как зонт. Поэтому он несколько раз нажал на клаксон и долго не отпускал. Но ворота никто не открыл, и за ними ничего не двигалось. Позвонить он тоже не мог. Номера он не знал, да и не хотел включать мобильный. А ведь за прошедшее время за ним начали охоту все карабинеры в районе пятисот километров. «Да что же это такое?» – раздраженно подумал он.