Последний довод побежденных - Сергей Лапшин

Наемник резко выбросил руку, стараясь резануть снизу вверх, и тут же вернул нож, на этот раз параллельно земле. Выглядело со стороны неплохо. Однако на деле это потребовало от меня лишь отступить на один шаг назад. Тем не менее публике понравилось. Раздались протяжный свист и подбадривающие крики.

Воодушевленный, наемник шагнул ко мне и попытался снова повторить свой прием. Со свистом разрезал воздух передо мной острым лезвием, и когда я попятился, последовал за мной все с теми же широкими взмахами вооруженной рукой.

Отчасти он поступал правильно. Мне нетрудно было поставить себя на его место. Мишень ускользает, причем самым примитивным способом — отступая назад. Это дает иллюзию собственного превосходства, мастерства, и обманчиво представляет тебя как агрессора. Тебя боятся, давай, догоняй, режь, кромсай…

Если ты не погасишь в себе это желание, не заставишь себя слушаться голоса разума, почти наверняка ты проиграл.

Я прыжком назад разорвал дистанцию. Именно так, как нужно было мне. И едва лишь наемник качнулся вслед за мной, я резко развернулся вокруг своей оси, жестко втыкая правую ногу ему в грудь. Очень техничный удар, требующий досконального его изучения. И чрезвычайно болезненный.

Наемник отлетел от меня, как от стены. Повалился на землю, и тут же скрючился, силясь вздохнуть. Я не мог гарантировать ему перелома, но парочку трещин и довольно серьезные ушибы — наверняка.

Наклонившись, я поднял с земли нож. Подкинул его, ловя за лезвие, и отбросил подальше, в сторону. Присел на корточки над поверженным, разглядывая его багровое лицо с выкаченными из орбит глазами. Боец широко открывал рот и сипел, стараясь протолкнуть в отбитые легкие хоть глоток воздуха. Усмехнувшись, я поднялся на ноги и повернулся к трибуне, занятой полковником и его высокопоставленными гостями.

Надеюсь, все было достаточно эффектно и пришлось им по вкусу.

— Сюда, сюда иди! — подтвердил мои выводы восторженный командир, привлекая мое внимание взмахами руки.

— Ну, порадовал, казачок, уважил! — И в самом деле полковник выглядел довольным. Слегка под хмельком, с шалыми, залитыми глазами, и расстегнутым воротником синего кителя.

— А? Каков? Таких бы мне побольше, и все — горы бы свернул! — Эта фраза была обращена уже к немцу. Тот — худой, с щетиной непослушных, коротких усов над тонкими губами, с непропорционально коротким носом, кивнул. Судя по его надменному и брезгливому выражению лица, общество полковника его не радовало. Мое, видимо, тоже. Впрочем, мне до него дела не было. Я лишь скользнул по нему взглядом. Никакого любопытства или пиетета этот глист не вызывал.

— Вот, молодец, держи! — Я машинально принял от полковника недопитую бутылку вина. — За мое здоровье, казачок!

Я кивнул. Чуть запоздало бросил взгляд на полковника:

— Спасибо.

И вновь посмотрел на другую, соседнюю ложу. На молодого немца в хорошо подогнанной форме и с лицом повесы. Вольготно развалившись на подушках, он скалил в улыбке крупные белые зубы. Левая рука его двусмысленно лежала на спинке дивана, и красавчику немного не хватало для того, чтобы полноценно обнять белокурую девушку. Знаете, так делают в кинотеатрах молодые люди, не уверенные в ответных чувствах своей партнерши.

Хотя, на мой взгляд, взаимность была видна невооруженным глазом. Ульрика щебетала своим красивым голосом, очаровательно улыбалась, отчего на щеках у нее появлялись симпатичные ямочки, и все ее внимание было обращено исключительно на собеседника. Настолько, что на меня она даже не посмотрела, хотя пялился я в ее сторону более чем откровенно.

— Ну, чего застыл? Иди, давай! — Кто-то совсем недружелюбно дернул меня за рукав. Очнувшись от мыслей, я бросил взгляд на охранника, демонстрирующего мне свое недовольство, на увлекшегося очередной схваткой полковника, и покорно спустился по лесенке из «вип-ложи».

Никто не задержал меня на выходе со стадиона. Хорунжий куда-то подевался, а всем другим казакам я оказался не нужен. Оглядевшись по сторонам, посмотрев на солнце, стоящее в зените, я отправился к нашему с Нельсоном дому.

Шел и думал, что я никогда не расскажу своему товарищу о том, что он победил в нашем негласном соревновании и Ульрика действительно оказалась высокой блондинкой спортивного телосложения. Не скажу, что у нее очаровательная улыбка и аристократичная бледность кожи. И про голубые глаза и тонкие пальцы тоже не пророню ни слова.

«Чего мы ждали?» — с горькой усмешкой подумалось мне. Нас по-прежнему питали иллюзии и вера в лучшее. Жизнь, хорошенько прикладывавшая нам здесь кулаком уже неоднократно, ничему нас не учила. И Юлька — дитя своего времени и своей действительности. Она спокойно может смотреть на то, как убивают и калечат друг друга на вытоптанной поляне, и через секунду смеяться над шутками немецкого хлыща. Она такая, и быть другой не может.

Нет, решено — я утвердительно кивнул сам себе. Я ничего не скажу Нельсону. Он никогда не узнает, что его Ульрика ничем не отличается ото всех других, встреченных нами в этом мире.

Уверившись в правильности своих мыслей, я оглянулся по сторонам и, не заметив никого рядом с собой, широко размахнувшись, зашвырнул наградную бутылку в кусты сирени.

Случай проверить на деле полученные навыки выдался уже через четыре дня. К тому времени я еще достаточно сильно отличался от всех остальных бойцов неровным цветом лица, который, в свою очередь, был последствием удара прикладом, однако в принципе к несению службы был готов.

В общем, меня, Бона и еще нескольких рядовых казаков собрали во дворе краснокирпичной усадьбы и дали краткие наставления. Нам предстояло взять автомобиль, усесться в кузов и проделать недолгий путь в пятьдесят километров по направлению к населенному пункту Старая Слобода. В указанном пункте мы должны были выполнить роль карающего меча возмездия. За что конкретно осуществлять святую месть, нам сказано не было, да и особо никто, кроме меня и Бона, этим не интересовался. Вообще вопросы были только с нашей стороны. Мой товарищ спросил о характере мести и способе ее осуществления. Проводивший инструктаж есаул обозначил месть как поджог одного-двух сараев и вольную экспроприацию приглянувшихся продуктов с крайне серьезным внушением о том, что в следующий раз, при необходимости, будет изъят крупный рогатый скот или один человек.

Переглянувшись, мы с Боном практически одновременно сделали заключение о вопиющей абсурдности всего происходящего. Однако возмущаться, поправлять или иным каким-то способом бойкотировать приказ мы не стали. В первую очередь потому, что любые отлучки были, прежде всего, в наших интересах.

С окончанием инструктажа мы и все остальные, определенные в группу «мстителей», отправились получать оружие и боеприпасы. Руководил нами к тому времени уже знакомый казачий хорунжий, звание которого я толком перевести в общевойсковые не смог. Впрочем, не это главное. Главное то, что нам на руки выдали по винтовке системы Мосина и по две обоймы патронов к ним. Возмутившийся столь скудным боеприпасом Бон получил еще одну гранату и дополнительную обойму. После, проявив чуткость и умение взять за горло, мой товарищ хорошенько потряс распоряжающегося на складе, и мы получили целую кучу ценного барахла. Несколько отрезов портянок, вещевые мешки, фляги для воды, саперные лопатки, каски, подсумки для патронов и какую-то еще лабуду, в которой я не разбирался. Судя по довольному лицу Бона, отоварились мы все же на славу. В данном вопросе я полагался исключительно на него.