Хранитель истории - Леа Рейн

— Так вы писатель?

— Значит, не слышали. — Хемингуэй, казалось, поник.

— В мыслях почему-то появилась Нобелевская премия.

— Тогда вы с кем-то меня перепутали.

— Забудьте, — отмахнулся Дэнни. — Иногда в моей голове появляется всякий бред. Наверное, это от того, что в последнее время меня часто бьют по лицу.

— Не позволяйте никому бить вас по лицу! — воскликнул Хемингуэй и треснул огромным кулаком по столешнице. — Хотите покажу вам пару боксерских приемов?

— Да нет. Я занимался боксом. С приемами я не в ладах. Слишком долго думаю, поэтому в настоящей драке ни один приём не помог. А на войне уж тем более.

— Вы воевали?

— К сожалению.

— Я ведь тоже. Поразительно. Сколько вам было лет? Вы выглядите очень молодо.

— Девятнадцать.

— А где именно воевали?

— В Италии. Это было жутко. Меня ранили довольно скоро, и я долгое время пролежал в госпитале.

— Я работал водителем скорой помощи, но как хотел воевать! Когда ранило минометным огнём, пыл поутих. Но я ни о чем не жалею. Всякий опыт войны важен для писателя.

— А вот я, признаться, жалею.

— Мистер Готтфрид, предлагаю вам выпить и обсудить это. Думаю, мы во многом с вами похожи и нам есть, о чем поговорить.

Дэнни не стал противиться. Ему хотелось с кем-то поговорить и тем более найти себе собутыльника. Они уселись за столик и проговорили полночи, прикончив бутылку Хемингуэя и заказав ещё выпивки за счёт Невё.

Дэнни вернулся в квартиру в полуобморочном состоянии. Он плохо помнил подробности разговора с новым знакомым, но помнил, что тем у них было много — война, быки, репортёрская работа, писательство, бокс, Париж, снова быки и многое другое. Дэнни не знал, как так вышло, что он встретил настолько похожего на себя человека, зато знал, что после разговора с ним ему стало значительно легче.

ТИТАНИК, 1912 ГОД

Бежевый пол шлюпочной палубы «Титаника» был усыпан шезлонгами, на которых наслаждались вечером хорошо одетые господа и дамы. Небо темнело, на нем уже зажглись редкие звездочки, хорошо различимые с борта корабля. Лайнер сиял золотыми огнями, которые отражались на глади соленой воды. Позади него оставалась дорога из пены, которая возникала из-за трёх усердно работающих гигантских винтов. Казалось, что с каждой минутой «Титаник» движется только быстрее, а дорога из пены становится плотнее и шире.

Дэнни брел вдоль борта и рассматривал людей. Все были в прекрасном настроении и весело друг с другом щебетали, не подозревая, что до страшной катастрофы остались считанные часы.

Было прохладно, и многие пассажиры посчитали лучшим скрыться в помещениях. Дэнни, завершив свою прогулку, решил последовать их примеру и спустился на палубу А по парадной лестнице. Дэнни читал об этой лестнице в документальной книге, которую ему дал Невё для подготовки к миссии. В верхней части в стену, сделанную из орехового дерева, были вмонтированы роскошные часы с бронзовыми фигурами Чести и Славы. Вся композиция называлась — «Честь и Слава, венчающие Время». Над головой был большой стеклянный купол, поделенный ажурными металлическими переплетами на равные части, точно большой воздушный торт. На последней ступени стоял пьедестал с херувимом, держащим в руках светильник в виде факела. Дэнни находил все это настоящим произведением искусства, уж точно не заслуживающим того, чтобы гнить на океанском дне.

Затаив дыхание, Дэнни отправился по шикарным коридорам в курительный салон первого класса. Он хорошо здесь ориентировался, ведь много раз пересекал Атлантику на больших судах — несколько раз на «Мавритании», пару раз на «Аквитании» и один раз на «Лузитании», которая в 1915 году была торпедирована немецкой субмариной. Все это были корабли компании «Кунард Лайн». Мать всегда выбирала именно эту компанию, точно не доверяла другим, хотя Дэнни однажды предлагал ей отправиться на «Олимпике», старшем брате «Титаника». Путешествовали они всегда в каютах второго класса, хотя иногда Дэнни мог сбежать и провести некоторое время на палубах первого класса. Он хорошо изображал из себя важную шишку, поэтому его принимали за своего.

Сегодня Дэнни был отлично наряжен. Все пропускали его и кланялись ему, точно высокородному аристократу. Его всегда это забавляло — неважно, что ты собой представляешь, важно, во что ты одет и можешь ли ты убедить людей в том, что у тебя есть куча денег.

Стюард на входе открыл двери, и Дэнни прошел в курительный салон. Стены помещения были обшиты резными панелями из красного дерева и украшены перламутровой мозаикой. Единственный дровяной камин находился именно в этом помещении, все другие камины на корабле являлись угольными. В зале стояли квадратные столики, вокруг которых располагались темно-зеленые креслица, занятые джентльменами из первого класса. Они курили, пили кофе или бренди и играли в карты. Женщин здесь не наблюдалось; мужчины считали это место своей обителью, где они могли обсуждать политику и бизнес.

Дэнни отправился искать свободный стол. Когда он проходил мимо двух мужчин лет пятидесяти на вид, то нечаянно услышал их разговор.

— …В последние годы суда становятся только больше и больше, — сказал усатый мужчина с кудрявой посеребренной сединой шевелюрой.

— Компании соревнуются в роскоши и размерах своих судов, но скоро может настать день, когда результатом сего размаха будет невиданных размеров катастрофа, — ответил ему его собеседник. Он был грузным, имел круглое лицо и короткую вьющуюся бородку.

Дэнни остановился рядом с ними и бесцеремонно вмешался в их разговор.

— Почему же вы тогда отправились в путешествие на самом большом в мире судне? — спросил он.

— Простите, сэр? — встрепенулся грузный мужчина.

На Дэнни смотрели, как на ума лишенного, и он тут же понял, что повел себя очень некрасиво по меркам этого общества.

— Приношу свои извинения, — тут же потупился он. — Меня зовут… сэр Дэниэл Готтфрид. Я проходил мимо, и случайно услышал, как вы говорите о катастрофе.

— Полковник Арчибальд Грейси, — представился первый джентльмен и протянул руку, которую Дэнни в замешательстве пожал.

— Чарльз Мэлвилл Хейс, — представился второй.

Дэнни в замешательстве пожал и его руку.

— Вы не переживайте, — сказал Грейси. — Мистер Хейс преувеличивает насчёт катастрофы.

— И все же… — пролепетал Дэнни. — Почему вы отправились именно на этом лайнере?

— «Титаник» прекрасный корабль, — ответил ему Хейс.

— А что, если катастрофа, о которой вы говорите, случится именно с ним?

— Исключено. «Титаник» непотопляем.

— Мистер Готтфрид, — сказал полковник. — Не воспринимайте так близко к сердцу слова мистера Хейса. «Титаник» действительно добротное судно.