Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

Ханнула храпел, как три медведя, поэтому я без труда достала флешку и выскользнула за дверь, никем не замеченная.

Чтобы забронировать места для обеда Юлии и Гезолиана, мне пришлось обзвонить семнадцать ресторанов, да и то лишь на семнадцать ноль-ноль. Утром Гезолиан тщательно изучил прогноз погоды. Ночью ветер сменился на юго-восточный, но оставался несильным и вполне благоприятным для полета в Таллин. Значит, Гезолиан останется ночевать в квартире на Бульваре. После обеда Юлия позвонила Сюрьянену и так на него кричала, что в доме даже стены тряслись. Гезолиан тщетно пытался успокоить дочь.

Итак, за эти дни у него не было возможности проверить свой тайник в Коппарняси. До похода в ресторан он полдня проговорил по мобильному телефону: по-русски и по-итальянски. Несколько раз произнес имя Давида Сталя.

Когда Юлия с отцом наконец отправились в ресторан, я смогла заняться флешкой. Единственная папка содержала полную историю болезни моего отца, Кейо Антеро Куркимяки, ранее жившего под фамилией Суурлуото. Оставалось неясным, как этот материал, составляющий врачебную тайну, мог попасть к Лайтио. На десяти страницах электронного текста диагноз излагался во всех медицинских подробностях. Лайтио хотел, чтобы я знала об этом страшном человеке как можно больше и в случае опасности могла защитить себя и свою сестренку.

В академии мы изучали криминальную психологию, но от сложных медицинских терминов у меня через десять минут разболелась голова. Параноидальная шизофрения, сексуальная мания, нарушения органов чувств… Похоже, мой отец был гораздо страшнее, чем я о нем думала.

В углу монитора замигал значок: пришло сообщение. Адрес отправителя: [email protected]/* */ Адрес моей первой в жизни электронной почты имел то же расширение, только вместо слова «boss», стояли мои имя и фамилия. Боссом себя называл Майк Вирту.

«Дорогая Хилья!

Я ждал, что ты напишешь мне и попросишь прощения за свое поведение. Неужели я прав и ты не усвоила ничего из того, чему я учил тебя? Я решил тебе написать, потому что, даже несмотря на это, ты дорога мне и ошибаешься, если полагаешь, что мне не важны твои достижения. Через пару недель я буду в Финляндии, чтобы принять участие в семинаре. Я приеду за три дня до начала семинара, хочу немного попутешествовать по вашей красивой стране, которая, насколько я слышал, считается одной из самых безопасных в мире. Хотел бы с тобой встретиться. Остановлюсь в гостинице „Торни“. Что ты рекомендовала бы мне посмотреть и, самое главное, где и когда мы могли бы увидеться?

Твой учитель,

Майк Вирту».

Черт побери. Ну почему в это время я буду в Финляндии, а не где-нибудь в Австралии или на Северном полюсе? Может, Юлия захочет отправиться к отцу в Витебск или погулять последние недели перед свадьбой с подружками в Москве или Санкт-Петербурге? У меня не было ни малейшего желания видеться с Майком!

Через минуту пришло новое сообщение. Оно содержало лишь файл с фотографией: лежащая на ветках рысь, которая лениво щурила глаза, отворачиваясь от яркого солнечного луча. И короткая надпись: «Сегодня утром около дачи в Сааремаа, Эстония». Я поняла, кто отправитель, даже не взглянув на подпись. В этот момент позвонил Сюрьянен. Не могла бы я вызвать такси и отвезти чету Хакулиненов в Тапиолу. Юрий позаботится о Беках, а Ханна — о самом Сюрьянене. За Ханнулой уже прислали машину.

Я отправилась выполнять приказание. На повороте в Лэнгвик я пропустила выезжающий на трассу «лексус», за рулем которого сидел Юрий. Хакулинены уселись в новенький «мерседес», который, как я заметила, прошел всего три тысячи километров. Муж выглядел уже достаточно прилично, но его супруга по дороге пару раз просила остановить машину.

— Теперь придется отправить Миркку на пару недель в санаторий, чтобы пришла в себя, — произнес Хакулинен, когда жене в очередной раз стало худо.

Я отвезла их к дому на берегу моря, занесла внутрь вещи. Зная, что в праздничные дни заказать такси практически невозможно, отправилась на автобусную остановку. Я шла, рассеянно глядя по сторонам, как вдруг вздрогнула от неожиданности и остановилась. На другой стороне дороги сидела рысь с рысенком. Малыш ласково вытягивал морду к матери, а она внимательно смотрела вдаль.

Я перешла дорогу. Это была просто скульптура из красного гранита. Шерсть была прорисована не слишком тщательно, линии тела казались непропорционально длинными, но мне захотелось погладить зверей. Ладонь коснулась нагретого солнцем камня. Сегодня ко мне дважды приходила рысь. Это добрый знак.

— В действительности самые главные угрозы для компании не приходят из внешнего мира. Это не конкуренты, похитители патентов, коммерческих тайн или оголтелые защитники природы. Самая страшная угроза безопасности рождается обычно в недрах самой компании, и несет ее человек, которому доверяют больше всех.

Под сводами зала дворца «Финляндия» разносился голос Майка Вирту, усиленный динамиками. Докладчик расхаживал вдоль края сцены и энергично взмахивал руками. Я разглядела замысловатый рисунок на подошвах ботинок ручной работы; левая пола пиджака была чуть длиннее ради сокрытия подмышечной кобуры. Рядом со мной сидел Сюрьянен и делал пометки в блокноте. Разумеется, на семинарах такого уровня участникам всегда раздают материалы, но Сюрьянен предпочитал записывать основные мысли своей рукой.

Он заметил объявление в газете вечером того же дня и немедленно записал туда нас обоих за счет своей фирмы. Мероприятия такого рода он считал необходимым посещать, также здесь было немало людей его уровня. Рядом с нами сидел Маке Ханнула и стучал по кнопкам поставленного на беззвучный режим коммуникатора.

Я больше суток не подходила к компьютеру, чтобы не отвечать на сообщение Майка. Больше никогда я не собиралась с ним общаться, а он вдруг решил заявиться в Финляндию. Просить прощения я тоже была не намерена, хотя именно этого он ждал.

«Только тот, кто умеет признавать свои ошибки и извлекать из них уроки, может стать настоящим профессионалом. Все совершают ошибки, безупречных людей не бывает. На самом деле наши ошибки говорят о нас больше, чем наши успехи», — звучал в моей душе голос Майка. «Да, у этого парня язык хорошо подвешен!» — перебивал его ехидный голос Лайтио.

На трибуне Майк выглядел очень убедительно. Я чувствовала, что снова попадаю под его обаяние и, как в студенческие времена, стараюсь запомнить каждую его фразу. Помнится, некоторые из студентов скептически относились к сентенциям Майка и даже посмеивались над ним, но я — никогда.