Белый шум - Дон Делилло

Я продолжал поиски.

– Что за проблема?

– Неужели тебе мало того, что проблема существует? Иначе я бы не пришел. Мы же с тобой друзья?

– Друзья. Просто не хочу, чтобы меня обманывали.

– Никакого обмана. Мне очень нужно попробовать это лекарство. Осталось четыре таблетки. Я приму их, и дело с концом.

Чем небрежнее тон, тем больше шансов ее пронять.

– Не будешь ты их принимать. Ты отдашь их маме.

– Прежде всего следует уяснить себе одну вещь, – сказал я тоном высокопоставленного правительственного чиновника. – Твоя мама не наркоманка. Дилар – не такой препарат.

– А какой? Скажи наконец, что это такое.

Что-то в ее голосе или же у меня внутри, то и в абсурдности всей ситуации позволило мне обдумать возможности ответа. Большой шаг вперед. Почему бы в самом деле не рассказать? Она достойна доверия, способна правильно толковать смысл серьезных вещей. Я понял, что, скрывая от нее правду, мыс Бабеттой все это время поступали глупо. Девочка нормально воспримет правду, лучше узнает нас и еще больше полюбит – за слабость и страх.

Я подошел и сел на край кровати. Дениза внимательно посмотрела на меня. Я рассказал ей самое главное, опустив слезы, взрывы чувств, отвращение, ужас, воздействие ниодина «Д» на меня, договоренность Бабетты с мистером Греем о сексе, спор, кто из нас больше боится смерти. Ограничившись самим препаратом, я рассказал ей все, что знал о его поведении в желудочно-кишечном тракте и мозге.

Дениза сразу же заговорила о побочных эффектах. Все лекарства имеют побочные эффекты. Лекарство, способное устранять страх смерти, наверняка имеет ужасные побочные эффекты, особенно если оно еще проходит испытания. Безусловно, она права. Бабетта говорила о скоропостижной смерти, прекращении мозговой деятельности, отмирании левого полушария мозга, частичном параличе, о других мучительных и странных состояниях тела и разума.

Я сказал Денизе, что сила внушения может оказаться важнее побочных эффектов.

– Помнишь, как ты услышала по радио, что из-за вздымающегося облака потеют ладони? У тебя же ладони стали потными, правда? Под воздействием силы внушения одни люди заболевают, другие выздоравливают. Может, и не важно, насколько сильно или слабо действует дилар. Если я считаю, что он мне поможет, значит, он поможет.

– До поры до времени.

– Речь идет о смерти, – прошептал я. – В сущности не важно, что именно содержится в этих таблетках. Пусть там будет хоть сахар, хоть перец. Я жду не дождусь, чтобы меня ублажили, одурачили.

– Разве это не глупо?

– Вот что, Дениза, происходит с людьми, доведенными до отчаяния.

Повисло молчание. Я ожидал, что она спросит: неизбежно ли это отчаяние, не придется ли ей когда-нибудь изведать тот же страх, пройти сквозь такое же тяжкое испытание.

Вместо этого она сказала:

– Сильно или слабо он действует – не важно. Я выбросила пузырек.

– Не может быть. Куда?

– Сунула в пресс для мусора.

– Я тебе не верю. Когда это было?

– Неделю назад. Я подумала, что Баб может тайком обшарить мою комнату и найти пузырек. Вот и решила от него избавиться. Никто ведь не хотел рассказывать мне, что это такое, правда? Поэтому я бросила его туда вместе с банками, бутылками и прочим хламом. Потом спрессовала.

– Как старый автомобиль.

– Никто мне ничего не говорил. А сказать было проще простого. Я все время была здесь.

– Ничего страшного. Не волнуйся. Ты сделала мне одолжение.

– Надо было сказать примерно восемь слов, только и всего.

– Обойдусь я без этого пузырька.

– У меня уже не в первый раз пытаются что-то выманить.

– Все равно мы друзья, – сказал я.

Я поцеловал ее в лоб и направился к двери. Вдруг до меня дошло, что я страшно проголодался. Я спустился вниз поискать еды. Свет на кухне горел. Верной сидел за столом, полностью одетый, курил и кашлял. Его сигарета уже наполовину истлела, и дюйм пепла держался на честном слове. Была у него такая привычка – подолгу не стряхивать пепел. По мнению Бабетты, тем самым он пытался внушить людям тревогу, держал их в напряженном ожидании. То же безрассудство, что ему вообще свойственно.

– Ты-то мне и нужен.

– Верн, уже глубокая ночь. Вы когда-нибудь спите?

– Идем в машину, – сказал он.

– Вы что, шутите?

– Тут такая история, что лучше решать все с глазу на глаз. В доме полно женщин. Или я ошибаюсь?

– Мы здесь одни. О чем вы хотели поговорить?

– Они спят и подслушивают, – сказал он.

Чтобы не разбудить Генриха, мы вышли через черный ход. Следом за Верноном я прошел вдоль боковой стены дома и спустился по ступенькам к подъездной дорожке. В темноте стояла его маленькая машина. Он сел за руль, а я втиснулся рядом, подобрав полы халата. Такое чувство, будто попался в какую-то тесную ловушку. В машине держался стойкий запах, напоминавший какие-нибудь вредные пары в недрах автомастерской – смесь запахов усталого металла, огнеопасной ветоши и пригоревшей резины. Обивка была порвана. В свете уличного фонаря с приборного щитка и верхней лампочки свисали провода.

– Я хочу отдать его тебе, Джек.

– Что отдать?

– Много лет он был моим. Теперь я хочу отдать его тебе. Как знать, может, мы больше не увидимся с вами, родственнички. И черт с ним. Наплевать. Подумаешь.

– Вы отдаете мне машину? Не нужна мне ваша машина. Жуткий драндулет.

– Ты – мужчина, живешь в современном мире. У тебя когда-нибудь было огнестрельное оружие?

– Нет, – сказал я.

– Так я и думал. Я сказал себе: вот последний мужчина в Америке, которому даже нечем себя защитить.

Вернон порылся в драном заднем сиденье, достал из дырки маленький темный предмет и правой рукой протянул мне.

– Возьми его, Джек.

– Что это?

– Взвесь-ка на ладони. Попробуй на ощупь. Он заряжен.

Он протянул предмет мне. Я тупо повторил:

– Что это?

Даже не верилось, что я держу в руке пистолет. Я не отрывал от него взгляда, пытаясь понять, из каких побуждений действует Вернон. Неужто он и вправду тайный курьер Смерти? Заряженное оружие. Как быстро оно произвело во мне перемену – даже рука онемела, пока я таращился на эту штуку, отказываясь как-либо ее называть. Может, Вернон хочет, чтобы я задумался, хочет привнести в мою жизнь новую цель, некий замысел, стройность? Мне захотелось вернуть штуковину ему.

– Вещица игрушечная, но стреляет настоящими пулями, а в твоем положении большего и не требуется. Не волнуйся, Джек. Вычислить его никто не сможет.