О носах и замка́х - Владимир Торин

- Вы что, действительно вытащили вот это из какого-то человека?- Девушка ткнула пальцем в витрину с деревом нервной системы. Судя по всему, она решила закрыть тему – будто бы выгнала доктора Доу из своей личной комнатушки, захлопнув за ним дверь.

- Да. Я работал над этим несколько лет. У меня есть теория, чем на самом деле является человеческое существо, и это был первый этап в доказательстве этой теории.

- Правда? И что же такое – человеческое существо?

- Это то, что вы видите – что-то вроде блуждающего дерева с логической машиной – мозгом и двумя приборами считывания окружающего мира – глазами. К сожалению, мой подопытный достался мне с поврежденным мозгом и без глаз, иначе они бы здесь присутствовали. То, что вы видите перед собой, и есть человеческое существо. А то, что вы видите обычно – на улице, в окне, даже в зеркале – просто оболочки. На деле – вот это,- он кивнул на витрину,- и есть мы. С нарощенным поверх костюмом из плоти.

- Уж точно не я,- покачала головой Полли.- А у вас, доктор, весьма мрачное представление о людях. Хотя я не удивлена. Какие еще теории могут родиться в этом мрачном месте со всеми этими…- она обвела рукой кабинет, сделав отдельный акцент на жутких плакатах и натуралистических изображениях вскрытых тел.

- Это все обычно хранится не здесь,- признался он.- Плакаты и даже мой «нервный человек». Я перенес это сюда и развесил, чтобы испугать воришку.

- Лестно. Столько усилий ради меня.

- Вы думаете, будто я не понимаю, что вы делаете? Вы сменили тему. Я понял это.

- Значит, вы не совсем глупый человек, Натаниэль Френсис Доу,- раздраженно бросила Полли.

Судя по тому, как изменилось лицо доктора, он намеревался сказать что-то резкое – в своем духе. Но сказал лишь:

- Я вам сочувствую.

И в это мгновение он вдруг показался ей живым человеком, в котором течет человеческая кровь и бьется человеческое сердце, а не бездушной машиной.

- Я вам очень сочувствую,- повторил он.

Часть II. Глава 5. Ночные дела.

Глава 5. Ночные дела.

Что можно сказать о кабаре «Три Чулка»? Как минимум, то, что чулок здесь было намного больше трех. Ну, и еще то, что «Три Чулка» – единственное работающее кабаре в Саквояжном районе.

Когда-то в Тремпл-Толл сверкало огнями и гудело ночами напролет огромное, занимающее полквартала, кабаре «Тутти-Бланш». Оно и сейчас там, на Бремроук: холодный мрачный дом, окна его заколочены, связка ключей от всех его дверей покоится в желудке одного из канализационных сомов, а ветер треплет афиши с именами, о которых никто сейчас и не вспомнит. Его обходят стороной, поскольку оно несет в себе нечто дурное, вызывает озноб одним своим видом.

Что касается «Трех Чулок» на улице Граббс, то его дела шли не в пример лучше, и отбоя от посетителей здесь не было. Еще бы, кто в здравом уме откажется полюбоваться на красоток, послушать вульгарные куплеты со сцены и поупражняться в убийстве комаров при помощи ладоней, образно выражаясь естественно.

«Три Чулка» – это ночное заведение, открывающее свои двери в десять часов вечера. Первый номер на его сцене начинался за час до полуночи: обычно это что-то легкое, не сильно горячительное – вроде аперитива перед несколькими часами запоздалого ужина, состоящего сплошь из… перчинок.

Место это пользуется успехом у людей, которых в Тремпл-Толл называли «цепочниками» – теми, у кого хватало денег на цепочку к жилетным часам, – но по правде, чтобы попасть туда, нужно было иметь значительно больше денег, и речь не только лишь о цене за входной билет. Поэтому всяческому отребью без гроша в кармане, а иногда и без самих карманов, внутри были не слишком-то рады.

Помимо кусающихся цен, за препроваживанием незваных гостей прочь следили и несколько громил, коротко стриженных обладателей шишковатых голов и огромных кулаков. Эти господа всегда пребывали в дурном расположении духа и чувством юмора не отличались. Очевидно, они даже языка не знали, поскольку ни в чем убедить их было практически невозможно. Господа громилы равнодушно стояли и зыркали на вас своими глубоко посаженными мелкими глазками, пока вы устраивали у входа свой моноспектакль: «Но это было предсмертное желание моей бедной матушки! Она так хотела, чтобы я попал внутрь!», или «Вы знаете, я страдаю жуткой болезнью, и доктор прописал мне посещение кабаре…».

Отбоя не было также от многочисленных якобы родственников, которые то и дело просились передать что-то для девочек – их всякий раз выбрасывали в канаву или проволакивали мордой по лужам. Самых настырных отводили к черному входу кабаре в Панталонном переулке, где им преподавали короткий, но емкий курс манер. И тем не менее, поток лезущих во все щели все прибывал. Их было столько, что они могли бы даже открыть свой профсоюз, борющийся против жестокого обращения с невинными родственниками певиц и танцовщиц. К слову, у самих упомянутых певиц и танцовщиц своего профсоюза так и не было…

Ночью кабаре «Три Чулка» было видно издалека, благодаря пурпурным фонарям над его главным входом. Этот мягкий липкий свет приманивал к себе, словно мотыльков, джентльменов разных мастей, которые и подумать не могли, что на деле им действительно стоит поостеречься дабы уберечь крылышки.

Темные переулки и закоулки поблизости от здания кабаре кишмя кишели личностями несколько иного толка. Господа с кровожадными улыбками поджидали любого, кто ближе к утру будет идти из «Трех Чулок» в одиночку и навеселе, либо же будет выставлен вон за дурное поведение. Они, эти душевные личности, были готовы предоставить мистеру Неудачнику свои услуги – проводить до ближайшей подворотни, облегчить его карманы, а если будет дергаться, то и оставить на память пару отметин на жирном брюхе или тонкой шейке. Некоторые из местных бандитов работали вместе с девочками из кабаре. Те, бывало, даже шутливо передавали весточку через глупеньких пьяненьких джентльменов своим «кузенам»: вот ты кокетливо приобнимаешь восторженного дурачка, дурманишь ему голову фиалковым флёром, кладешь ему в карман любовную записочку, и вскоре он сам несет ее, будто обычный почтальон, в лапы какого-нибудь отъявленного негодяя со страстным взглядом, шармом крысиного благоухания и великосветскими прогалинами на месте отсутствующих зубов.

Подобные случаи нападения на завсегдатаев «Трех Чулок» были нередкими, поэтому, помимо влезания в лучший гардероб, обливании себя духами и обязательного похода к цирюльнику, чтобы освежить лицевую шевелюру, опытные гуляки брали