Операция "Аврора" - Дмитрий Федотов

Но Денис волевым усилием повернулся и побежал прочь — туда, где стояли приготовленные для добычи экипажи.

Там он обнаружил Никишина.

— Денис Николаевич, удача, удача! Я узнал его! — закричал Никишин. — Вон где он прятался!

— Кто прятался?

— Гаврюшка-Черт! Сидит тут связанный…

— Ну, слава богу! — Давыдов вздохнул с облегчением — хоть какая-то добыча была просто необходима, чтобы оправдать рейд.

Вдруг с территории больницы загремели выстрелы. Это было что-то совсем неожиданное, и Давыдов, на ходу доставая браунинг, побежал на шум.

Агенты Кошко и привлеченные к делу городовые стрелять, несомненно, умели, в обиду бы себя не дали, но если в больнице обнаружена персона, способная оказать такое сопротивление, то лучше бы эту персону взять живьем. Так думал Денис, пробегая мимо кирпичного здания, почти впритирку к стене, и тут сверху чуть ли не ему на шею свалился человек в больничном халате.

Недолго думая, Давыдов развернулся и попытался сбить чудака с ног левым свингом в челюсть, поскольку в правой руке держал браунинг. Но человек неожиданно ловко увернулся, и тут уж пришлось бить с правой, обдирая туго сжатый кулак. Просто чудом Денису удался классический кросс, который и уложил противника в талый снег.

Наверху в открытом окошке второго этажа появились агенты Кошко.

— Держите его! Мы — сейчас! — закричали они, и один, самый молодой и бесстрашный, спрыгнул к Давыдову. Гася скорость, агент повалился набок, перекатился, вскочил на ноги и тут же взял лежавшего беглеца на мушку.

— По питерской карточке опознали! — весело сообщил он. — Ну, мне теперь наградные выйдут! И Федьке Берсеневу — мы вдвоем опознали!

— А кто это? — спросил Денис, разглядывая свой пострадавший кулак.

— Вожак питерских анархистов. Его по всему Петербургу ловят, а он тут прохлаждается! Держите его под прицелом, господин капитан, я сейчас карточку достану, — сказал агент. — Стой, куда! Эй!..

Он выхватил из кармана свисток и засвистел, созывая товарищей. Общими усилиями беглеца связали, отобрав разряженный револьвер, и тогда только Давыдов увидел эту фотокарточку.

— Ого! — только и сказал он.

На него смотрел не какой-нибудь мальчик на побегушках, а уже вовсю заявивший о себе человек — еще совсем молодой, но уже с бурной биографией. Редко бывает, чтобы кто-то одновременно был анархистом, террористом и хасидом, но Александру Шапиро это удалось. За ним числилось соучастие в неудачной попытке убить государя, арест и судебный приговор — пожизненное заключение. Однако за этим последовали побег, опасные раны, дружба с анархистами и участие в их опасных проделках. Одна из них закончилась печально: пуля застряла в левой руке, операцию по извлечению провели чуть ли не в подвале на земляном полу и, как итог — гангрена. Руку пришлось ампутировать, и это стало едва ли не главной приметой для тех, кто гонялся за Шапиро, по новым документам — Александром Танаровым, — по всей европейской части России.

— И зачем же вы прибыли в Москву, молодой человек? — поинтересовался Давыдов. — Уж не собираетесь ли вы построить тут общество без всяких властей, состоящее из ангелов? Или все гораздо проще, и вы подружились с кадетами?

Шапиро угрюмо отвернулся.

Пришел Кошко, сдержанно похвалил агентов и распорядился доставить добычу в камеру предварительного заключения, пока Давыдов не свяжется со своим и «совиным» начальством, чтобы получить дальнейшие инструкции.

Понемногу из больничных корпусов выходили остальные агенты. Кроме вора Гаврюшки-Черта добыли проститутку-наводчицу Махрютку, а также, к большому удивлению Аркадия Францевича, известного донжуана и брачного афериста, за которым числилось не меньше дюжины брошенных законных жен. Этого Бог наказал язвой желудка, да такой, что страдальца уже готовили к операции. Но главным приобретением этой ночи стал, конечно, Александр Шапиро по кличке Саша Петр.

Незаметно возле Дениса появился Нарсежак. Они переглянулись. И, когда Кошко, распустив агентов, уехал сам, Федор сказал:

— Узелок с тряпьем я ей отдал, показал, как воду греть, чистую простынку выдал. Она сейчас там намывается.

И отдал Давыдову ключ от квартиры.

— Спасибо, Федор.

— Да не за что…

Но Давыдов знал, о чем бы хотел спросить Нарсежак: что вы, господин капитан, собираетесь дальше делать со своей красавицей? Уж он-то, опытнейший агент Сенсей, знал, что из больницы вытащили агента британской разведки Элис Веллингтон.

— Поеду домой, — наконец сказал Денис.

— Спокойной ночи.

— Сколько уж осталось той ночи… Завтра, сегодня то есть, с утра пораньше приходите, Федор Самуилович! — торопливо пригласил Давыдов, желая донести до Нарсежака, что не собирается предаваться страстям, а полон желания служить Отечеству.

— Приду, Денис Николаевич.

Подошел Никишин, сияющий так, что мог бы заменить уличный фонарь.

— Денис Николаевич, никакого задания не будет?

— Будет. Пожалуйста, пришлите ко мне Веру Петровну, если утром она не будет занята в больнице.

— Она сможет прийти, — уверенно ответил за сестру Иван. — А я как?

— И вы приходите. Для всех дело найдется.

Нужно было взять извозчика. Никишин глядел преданными глазами — он бы по одному слову побежал на Первую Мещанскую, где в любое время суток можно взять хоть «ваньку», хоть «живейного», хоть «лихача». Но, по прикидкам Давыдова, до Колпачного переулка было всего примерно две с половиной версты.

Денис хотел, шагая по ночным улицам, немного успокоиться и… хоть на полчаса оттянуть эту встречу!

Не дай бог, зайдет разговор о том, как они расставались. Элис ведь не хотела тогда отпускать его в Киев — она боялась за него, и Денис это чувствовал. Но и сказать прямо, что его ждет опасность, она не могла. А он не мог сказать, что обманывает ее, ведя согласованную с начальством игру.

Экое у них обоих зловредное ремесло!

И что пользы ему говорить, как обрадовался, узнав, что Элис сумела бежать из России?..

А ведь теперь придется решать, как с ней быть дальше. Маргулис, когда ему доложат о ночном налете, будет уверен, что Элис увезли агенты Кошко. И сомнительно, что он пойдет в Малый Гнездниковский вызволять ее! А в СОВА вообще не знают, что Элис обнаружилась в России. Нарсежак, не понимая, что затеял Давыдов, тоже какое-то время будет молчать. Значит, два-три дня у Дениса есть…

В таком вот смутном состоянии духа Давыдов дошел до Колпачного переулка.

Он открыл дверь и прислушался: тишина. Значит, Элис либо спит, либо… сбежала?.. Этого от нее тоже можно было ожидать. Сбежала наверняка, оставив какую-нибудь нелепую записку, вроде «прости и забудь». Проклятое ремесло!

Денис вошел в прихожую и увидел полоску света на полу.