О пауках и собаках - Алиса Рудницкая

Конечно, дядюшкина дрессировка предполагает не только кнут, но и пряник – только вот для пряника слишком поздно. Если дядя рассчитывал как-то использовать такую милость, чтобы манипулировать Эйнаром, сразу же бы показал. Что толку сейчас, когда через пару часов он покинет этот мир?

Эйнар знал, что Авель сейчас делает, но ничего у него все равно не получится.

– Какой ты хороший, дядя, – Эйнар отстраненно погладил первого попавшегося под руку пса.

– Не обязательно этому так ужасаться и искать подвох, – Авель явно подтрунивал. – Как бы ты сейчас не силился закрыть глаза на существование своих псов, рано или поздно бы вспомнил, пожалел бы, забеспокоился... Так вот, не стоит переживать  – обещаю, что присмотрю, и по возвращению домой тебя будут ждать новый счастливый выводок. Если повезет – белоснежный.

Дядя был прав, как всегда. Эйнар вечно либо избавлялся от того, что не нравилось, либо просто закрывал глаза – выбрасывал прочь из головы. Сначала, может, и обдумывал, сомневался, а потом предпочитал забыть. Так, как со всеми мертвецами, что случайно – Эйнар никогда никого не убивал! – погибали, когда он шел к своей цели. Не только Хакон с сестрой и ее нерожденным ребенком, не только Сайнар лор Манатран, не только Айла, его воробушек-шпион... Это лишь последние из списка – большого списка... Два десятка? Три? Эйнар немало ошибался, учась интриговать – и за его ошибки расплачивались другие. Эйнару нередко удивительно везло – и те, кто мог стать опасен ему, умирали... Дядя-защитник тут не причем – просто удачное стечение обстоятельств.

За годы Эйнар отлично научился не обращать внимания на такие побочные эффекты его веселых интриг – портящие все удовольствие. Он ведь такой миленький мальчик, такой брезгливый, не любящий всякие нечистые дела.

И только когда его руки оказались измазаны в чужой крови буквально, когда он увидел смерть и муки своими глазами, что-то изменилось. Сломалось. От самообмана больше не было никакого толка и проклятое чувство вины, вцепилось в него, как изголодавшийся пес – никак, никакими мыслями и уговорами, не стряхнуть с той же легкостью, как раньше.

...и надежного управителя замком Эйнар так и не подыскал. Если – когда –  дядя умрет, некому будет приказывать заботится о собаках. И не только о собаках...

– Лергенов ты ведь не тронешь? Как бы не был зол на меня, как бы не хотел напугать, наказать, проучить...

Авель внимательно, словно пытаясь мыли прочесть, вгляделся в Эйнара. Понял все правильно.

– Толстяк все же проболтался. Что ж... Я, на самом деле, и не рассчитывал, что он столько протянет. Лерген слишком к тебе привязался и пусть и благоразумно ставил на первое место семью, так вечно переживал из-за своей лжи любимому ученику. Совершенно напрасно переживал –  все, что он делал, было лишь тебе во благо.

– Да неужели?

– Разве ты хочешь что-то изменить? Разве ты не благодарен за то, что он дал тебе, пусть и по моему приказу? Открыл тайны артефакторики – единсвенную магию в которой ты так безупречно хорош. Подарил иллюзию любящей семьи, друзей... Игру в бунт против меня и моих правил.

–  И все под твоим чутким контролем...

Но Эйнар никогда не раскрывал перед Лергеном все свои планы – особенно те, что касались дяди. Думал, что не хотел подставлять его семью, но, видимо, это было чутье. Инстинкт самосохранения сработал.

От Лергена Авель не мог узнать больше допустимого.

– Так что теперь? Свою роль в моем воспитании ювелиры сыграли... но ты не  избавишься от них?

– Ты настолько низкого мнения о своем друге, Эйнар? Мальчик мой, когда много лет назад мы заключали этот маленький союз, Лерген позаботился об оплате своих... услуг. Договоры и клятвы, что не нарушить – он принимает тебя, учит, любит и иногда делает, что я скажу, а я не смею причинять вред его семье. Ты давно уже не маленький наивный мальчик, Эйнар, знаешь же, что не все угрозы действительно собираются исполнять. Тем более те, которые ты только сам себе навыдумывал.

Лергены всегда были в безопасности, а Эйнар ради того, чтобы сохранить “тайну” их дружбы, ради того, чтобы дядя их не обидел за эти годы отдал тому на заклание десяток союзников, знакомых, к которым не испытывал ничего, которых только использовал... Кто там был первым? Мальчишка, сын старого управляющего, который сопровождал его во время первых тайных вылазок в город? То ли Ларвен, то ли Марвен, курносый такой, некрасивый, раздражающий болтовней... Эйнар даже имя  забыл – ведь это было так не существенно.

Добрый, добрый, милый мальчик Эйнар. Но он действительно не хотел, не мог хотеть, что-то изменить. Ни о чем не жалел. И даже Лергена не мог ненавидеть, не мог перестать испытывать благодарность, любовь...

В конце концов, Эйнар ведь был счастлив?

Собаки все толкались мокрыми носами в его ладони.  Один, молодой и глупый пес, подошел к стоящему чуть в стороне Авелю – и дядя, не скрывая брезгливости потрепал его по холке. Отпихнул.

– Ты не злишься на меня, – удовлетворенно заметил Авель, посмотрев на Эйнара.

– Я же уже не маленький наивный мальчик, – он пожал плечами. – Мог бы и сам догадаться... Лишь ты, дядя, моя настоящая семья. Я слишком хорошо тебя понимаю.

Единственная семья. Отражение друг друга. И никакой Эйнар не песик – давно уже им не был, просто думать так, ставить себя в такое положение было комфортней. Благородней. Приятней.

– Жаль, что ты не понимаешь так мои мечты о славном будущем Нортейла, –  усмехнулся Авель.

– Почему же... мне нравится идея со статуями. Мне нравится, когда мной любуются.

Дядя только фыркнул. Эйнар вдруг остро осознал, что эти дурацкие его статуи в каждом городе Нортейла всегда были просто шуткой для их двоих.

Авелю собаки надоели, и он увел Эйнара прочь от псарни – просто гулять вокруг замка.

– Я знаю, что в душе ты насмехаешься над моими идеями, но в жизни должна быть цель, мальчик мой...

У Эйнара была отличная цель – дядю убить.

– ... и этой целью не должна быть одна лишь месть...

У Эйнара всегда на уме была месть – дяде, Ранетрелам, какому-нибудь идиоту, во время бала расплескавшему вино прямо на новый костюм...

– ... месть после себя не оставляет ничего, кроме разочарования...

Будто бы Эйнар не понимал, зачем он так говорит! Отлично