Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

не знал, но понадобился всего один раз. В то время как они пытались уже несколько месяцев, и все чаще казалось, что Джем будет единственным ребенком в семье. Может, ему и правда недоставало «искры», как полагали миссис Баг и ее наперсницы.

«Кто твой папочка?» — издевательским эхом с ирландским акцентом отозвался вопрос у него в мозгу. Он закашлялся, но тут же заставил себя успокоиться — он не станет цепляться за такие мелочи.

— Что ж, прости и ты меня, — сказал он, меняя тему. — Наверное, ты права, что я веду себя так, будто хочу только, чтобы ты готовила и стирала вместо того, чтобы носиться со своими химическими штуками.

— Потому что так и есть, — ответила она беззлобно.

— Меня тревожит не столько отсутствие стряпни, сколько поджоги по твоей инициативе.

— Ну, тогда тебе понравится мой следующий проект, — сказала она, утыкаясь ему в плечо. — Там в основном вода.

— О… ну, хорошо, — отозвался он спокойно, хотя и сам уловил нотку сомнения в своем голосе. — В основном?

— Еще грязь.

— Ничего воспламеняющегося?

— Только дерево. Совсем немного. Ничего особенного.

Она медленно водила пальцами по его груди. Роджер поймал ее руку и стал целовать их кончики: они были гладкими, но твердыми, загрубевшими от ткацкого станка, за которым она проводила много времени, чтобы им было что носить.

— Кто найдет добродетельную жену? — процитировал он. — Цена ее выше жемчугов. Она добывает шерсть и лен и с охотою работает своими руками. Она делает себе ковры, виссон и пурпур — одежда ее[55].

— Хотелось бы мне найти такое растение, которое будет красить настоящим пурпуром, — сказала она мечтательно. — Я скучаю по ярким цветам. Помнишь то платье, которое я надевала на вечеринку в честь высадки на Луну? Черное с ярко-розовыми и салатовыми лентами.

— Оно было довольно запоминающимся, да.

Про себя он подумал, что приглушенные тона домотканой материи идут ей куда больше: в коричневых и охристых юбках, серых и зеленых жакетах она выглядела как какой-то экзотический, роскошный лишайник.

Охваченный внезапным желанием ее увидеть, он потянулся к прикроватному столику, пытаясь что-то нашарить в темноте. Маленькая коробочка была там, куда она швырнула ее, когда они вернулись домой. В конце концов, он смастерил ее так, чтобы удобно было использовать в темноте: поворот крышечки высвобождал одну из маленьких вощеных палочек, а сбоку была приклеена тонкая полоска шероховатого металла, холодившая его руку.

Чирк! — этот простой знакомый звук заставил его сердце дрогнуть. Вместе с запахом серы появился крошечный огонек. Волшебство.

— Не трать их зря, — сказала она, но, несмотря на протест, улыбнулась, довольная результатом своих трудов, — такая же гордость была на ее лице, когда она впервые показала ему спички.

Ее волосы были распущенными и чистыми — только что вымытыми; они мерцали, рассыпаясь по бледным округлостям ее плеч, лежали мягкими облаками поверх груди — корица и янтарь, мед и золото, оживленные пламенем.

— Не боится стужи для семьи своей, потому что вся семья ее одета в двойные одежды, — мягко сказал он, обнимая ее свободной рукой и закручивая тоненький локон у ее лица вокруг пальца так же, как делала она, когда пряла нить.

Она наполовину прикрыла свои продолговатые веки, как огромная кошка, но улыбка по-прежнему играла на ее широких, мягких губах — губах, которые ранили и излечивали. Свет сиял на ее коже, окрашивая бронзой маленькую родинку под правым ухом. Он мог бы смотреть на нее вечно, но спичка догорала. За мгновение до того, как пламя коснулось его пальцев, она наклонилась вперед и задула пламя.

Во тьме, дышащей тонкой нитью дыма, она прошептала ему на ухо:

— Уверено в ней сердце мужа ее. Она воздает ему добром, а не злом во все дни жизни своей.

Глава 22

Колдовство

Том Кристи не вернулся в медицинский кабинет, но прислал свою дочь, Мальву, чтобы она забрала мазь. Девочка была темноволосой, щуплой и тихой, но казалась неглупой. Она подробно ответила на все вопросы о внешнем виде раны (пока все было в порядке: немного красноты, но никакого гноя и нет красных полос вверх по руке), внимательно выслушала инструкции о том, как правильно наносить мазь и менять повязки.

— Ну и хорошо, — сказала я, отдавая ей баночку. — Если у него начнется жар, сразу зови меня. А так пусть приходит через неделю — я сниму швы.

— Да, мэм. — Однако на этом она не развернулась, чтобы уйти, но медлила, разглядывая пучки трав, сохнущих на марле, и содержимое моего кабинета.

— Тебе нужно что-нибудь еще, милая? Или, может, ты хотела спросить о чем-то?

Она отлично поняла все мои инструкции, но, возможно, хотела задать какой-то личный вопрос. В конце концов, у нее не было матери…

— Да, — сказала она и кивнула на стол. — Мне просто было интересно, что это вы записываете в своей черной книжке, мэм?

— В этой? О. Это мои хирургические заметки и кое-какие рецепты… эээ… рецепты лекарств, я имею в виду. Видишь? — Я взяла журнал в руки и открыла его на странице с зарисовкой травмированных зубов мисс Мыши.

Серые глаза Мальвы загорелись от любопытства, и она подалась вперед, чтобы прочесть. Руки она завела назад, как будто боялась, что может случайно прикоснуться к журналу.

— Все в порядке, — сказала я, позабавленная ее осторожностью. — Можешь полистать, если хочешь. — Я подвинула к ней журнал, и она испуганно отступила назад. Потом Мальва несмело подняла на меня глаза — брови сдвинуты в сомнении, — но, когда я ободряюще улыбнулась, она с придыханием потянулась перевернуть страницу.

— О, глядите!

Страница, которую она открыла, была не моя, запись принадлежала Дэниелу Роулингсу. На картинке было изображено извлечение мертвого младенца из утробы при помощи инструментов для дилатации и кюретажа. Я посмотрела на рисунок и торопливо отвела взгляд. Роулингс не был художником, зато обладал жутковатой способностью реалистично воссоздавать ситуацию. Мальву, впрочем, все это не смущало — напротив, глаза ее были широко распахнуты от интереса. Мне тоже становилось все занимательней: я украдкой наблюдала, как она открывает случайные страницы. Естественно, больше всего внимания она уделяла рисункам, но иногда останавливалась, чтобы прочесть рецепты и комментарии.

— Зачем вы записываете вещи, которые уже сделали? — спросила она, озадаченно приподняв на меня брови. — Рецепты, я понимаю, что можно их забыть, но почему вы делаете рисунки и пишете о том, как ампутировали обмороженный палец? В следующий раз вы будете делать это иначе?

— Ну, иногда и такое случается, — сказала я, откладывая в сторону веточку сушеного розмарина, от которого отщипывала