Петербургское "дело" - Фридрих Незнанский

«Раскидаешь кирпичи и выберешься наружу, — прозвучал в голове Андрея голос профессора Киренко. — Ты будешь аккурат возле дороги».

Андрей поднял голову и взялся за работу. Мокрые грязные кирпичи скользили под пальцами, но он не останавливался. И вскоре его упорство было вознаграждено.

Черкасов сунул в образовавшуюся дыру голову, затем, упираясь ногами в дно туннеля и в наваленные грудой кирпичи, стал выбираться наружу. Торчащий из окоема камень впился ему в плечо. Андрей что было сил дернулся вверх. Рубашка с треском порвалась. Еще несколько усилий, и Андрей был наверху.

Выбравшись, Андрей уселся на остатки каменной кладки и огляделся. Метрах в двадцати от себя он увидел серую полосу асфальта. Андрей поднял с земли свитер и хотел протереть им глаза и лицо, но тут острая боль пронзила его правое предплечье. Он посмотрел на руку и увидел, что правый рукав-рубашки промок от крови.

«Камень!» — понял Андрей.

Он так поспешно выбирался из туннеля, что потерял всякую осторожность. И вот вам пожалуйста!

Стараясь не шевелить рукой, Андрей тщательно оглядел рану. Кожа на предплечье была сильно разодрана. Однако рана оказалась неглубокой, и Андрей немного успокоился. Он вынул из кармана платок и как мог перевязал кровоточащее предплечье. Затем обмакнул свитер в лужу и вытер лицо.

Где-то неподалеку затарахтел мотор машины. Андрей поднялся с камня и, прихрамывая, медленно побрел к дороге.

Капитан Петров работал в питерском утро столько, сколько себя помнил. По крайней мере, ему так казалось. Так или иначе, но другой жизни он себе просто не представлял.

Субъекта, сидящего на скамейке с бутылкой пива в руке, капитан Петров тоже знал столько, сколько себя помнил. Казалось, приди он сюда в любое время дня и ночи, в любое время года и в любую погоду, а этот субъект все так же будет сидеть на скамейке, щуриться на солнышко (если оно есть) и пить дешевое пиво.

Выглядел субъект неважно. Потертая куртка, затертые почти до дыр джинсы. Рубашка, которую следовало выстирать еще две недели назад (а лучше сразу выбросить на помойку). Плюс впавшие щеки, покрытые густой сизой щетиной. Однако держался он с достоинством, высоко подняв голову и поглядывая на капитана как бы сверху вниз (несмотря на то что в действительности он смотрел на Петрова снизу вверх).

— Будешь курить? — спросил его капитан, доставая из кармана пачку «Винстона».

— Курить — здоровье губить, — немедленно откликнулся субъект. И тут же протянул руку: — Давай!

— А как же насчет здоровья? — усмехнулся Петров.

Субъект махнул рукой:

— Насчет моего здоровья не волнуйся. Я его еще пару лет назад пропил. Так что нонеча мне терять нечего. Кроме, разумеется, собственных цепей.

— Если бы у тебя были цепи, Сомов, ты бы их давно в приемный пункт металла отнес, — резонно возразил Петров.

Морщинистое лицо приобрело меланхолично-задумчивое выражение.

— Эх, товарищ капитан… — грустно проговорил он. — Мало вас в вашей ментовской дрючат в плане совершенствования разума. Не понимаете вы поэтических метафор. Не удивлюсь, если и слово «гипербола» вам незнакомо!

— Угомонись, умник. А то сигарету не получишь.

Капитан протянул субъекту сигарету, и тот взял ее грязными пальцами. Оба не спеша закурили.

— Слыхал про войну между скинами и графферами? — спросил капитан Петров.

Субъект кивнул:

— Слышать-то слышал. Но не вслушивался. Меня это не касается, я дядя старый. Пусть малолетки промеж собой сами разбираются.

— Сами, говоришь? — Петров ухмыльнулся. — Хм. А ведь вам из-за этой борьбы тоже здорово достается. Рейды, шмоны, обыски…

— Ну достается, — нехотя признал Сомов. — Так нам ведь вообще от жизни достается. Оплеухой больше, оплеухой меньше — а жизнь как воняла дерьмом, там и воняет. Да и затихла она, говорят, эта война. Я сдыхал, что уж дня три пацаны друг друга не трогают.

— Это временное перемирие, — веско сказал капитан.

— Да?

— Да, — кивнул Петров и тут же, без перехода, спросил: — Тебе деньги-то нужны?

— Глупый вопрос, капитан. Деньги нужны каждому человеческому индивиду для осуществления своего разумного предназначения.

— Ну, ты загнул!

— Я загнул, а ты разогнешь. Работа у тебя такая.

— Работа, говоришь?

Капитан Петров пристально и как-то загадочно посмотрел на субъекта. Тот немного занервничал.

— Я в том смысле, капитан, что суровый фатум реализует жизненные парадигмы каждого отдельно взятого индивида. Ты, кажется, говорил что-то о деньгах? Или мне послышалось? Если да, то можешь спокойно продолжать свой монолог, дискуссий с моей стороны больше не будет. Могу я узнать, о какой сумме идет речь?

— Ну раз дискуссий не будет… Даю тебе двести рублей и…

Белесые брови субъекта взлетели вверх.

— Това-арищ капитан, — протянул он. — Да я больше на бутылках заработаю. Причем без всяческого риска своему полноценному человеческому существованию. Накиньте соточку, не обеднеете.

— Хватит клянчить, Сомов, — строго сказал Петров. — Триста и ни копейкой больше.

Субъект затянулся сигаретой и выдохнул вместе с дымом:

— Вижу, мои шансы на безбедное существование растут. А что, если я скажу четыреста?

— Я скажу, что ты болван, и не заплачу ни копейки.

— В таком случае я оставлю свое частное партикулярное мнение при себе. Триста так триста.

— Вот и молодец, — кивнул капитан Петров. — В общем, так, Сомов. Война между пацанами идет из-за одного паренька, зовут его Андрей Черкасов. Вот его фото.

Капитан показал субъекту снимок. Тот с любопытством взглянул.

— Живет он вон в том доме, — продолжил капитан, показывая на многоэтажку. — Он пропал несколько недель назад. Если ты его увидишь — здесь или в каком-нибудь другом месте, позвони мне. И если твой Андрей окажется настоящим Андреем, я тебе заплачу оговоренную сумму.

— Плюс премиальные.

— Что-о? — Капитан Петров усмехнулся и покачал головой. — Ну ты совсем обнаглел.

— Как хотите, — пожал плечами Сомов. — А только я его здесь уже видел. И не далее, как час тому назад.

Лицо капитана Петрова вытянулось.

— Как видел?

— Как все — глазами. Он тут вот, за каруселью ошивался. Как будто выслеживал кого. Долго выслеживал, окурков столько набросал, что мне на неделю хватит.

— А потом?

— А потом ушел. Не дождался, видно.