Владимир Высоцкий. Человек народный. Опыт прочтения биографии - Дмитрий Силкан

Валерий Иванов-Таганский: Я был свидетелем случая, когда Высоцкий был буквально в шаге от смерти! Это случилось во время репетиций «Гамлета». В этот день мы репетировали сцену «похороны Офелии». Гроб Офелии выносили слева, если смотреть из зала. Справа, за кулисами, готовясь выбежать на истерику Лаэрта, находился Высоцкий. Непосредственно у гроба находились король Клавдий — Вениамин Смехов — и Лаэрт, которого играл я. За королем шла королева — Алла Демидова. Началась музыкальная тема композитора Буцко, похоронная процессия двинулась вперед, и вдруг алюминиевый круг, державший под куполом сцены занавес, валится левой частью в сторону актеров, несущих гроб, а потом срывается в другую сторону и со страшным грохотом плашмя падает на сцену. И в этой гробовой тишине раздается голос Любимова: «Кого убило?» В этот день — всем повезло! Особенно Высоцкому: если бы он свой выход не задержал на секунду — железный круг как раз накрыл бы его с головой. После происшествия Володя тотчас сел в машину и, не говоря ни с кем, уехал с репетиции.

Александр Нотин: Мой близкий друг и наставник, Виктор Николаевич Тростников рассказывал одну историю, что ему поведал сам Высоцкий, которого он хорошо знал. Тростников был математиком и работал в Академии наук. Так вот, с его слов, перед написанием своих «Коней привередливых» — этой проникающей, пронзительной, буквально рвущей душу песни о пограничном состоянии человеческой души, когда она «несется по краю над пропастью», да еще и на почти обезумевших конях — Высоцкий побывал в состоянии клинической смерти. Отсюда и этот «гибельный восторг», что упоминается в песне. Так вот Высоцкий рассказывал Тростникову, что идея данной песни ему пришла буквально «на том свете». И что он просто не может передать то состояние словами: на человеческом языке таких слов просто, мол, не существует. И поэтому он выразил это песней: вот это жуткое, потрясающее, ни с чем не сравнимое состояние. Состояние безумия, полета, вот этого «гибельного восторга» и одновременно — отчаяния. Все эти переживания он постарался вложить в эту песню.

Илья Рубинштейн: Определенный интерес у Высоцкого ко всякой там «парапсихологии» имелся. Например, известно, что в конце жизни его настоятельно хотели привести к целительнице Джуне — он даже дал свое согласие. Он же любил фантастику, читал литературу о йогах, о неких «психических сверхвозможностях» человека — тогда, думаю, все через это прошли! Тот же фильм «Индийские йоги. Кто они?» буквально произвел фурор в среде московской интеллигенции.

Илья Рубинштейн: Когда Давид Карапетян был еще женат на своей французской жене Мишель, у него уже случился бурный роман на стороне — со своей будущей женой. Давид, никому ничего не говоря, уехал из дома к своей новой женщине… и пропал на три дня! На исходе третьих суток Мишель позвонила Высоцкому: «Володя, я не знаю даже, что и подумать — Давид пропал!» Высоцкий через своих знакомых с «большими» погонами тогда поставил на ноги всю милицию — не нашли! Он тогда приехал к Мишель, стал ее успокаивать. Сказал: «Сейчас я поеду к Крылову, заместителю министра МВД. Не волнуйся — найдем Давида!» И тут открывается входная дверь — возвращается Карапетян. Молча проходит в свою комнату, садится на стул и обхватывает голову руками. Мишель в этой ситуации так и не смогла проронить ни слова, а Высоцкий зашел в комнату к Давиду и спросил: «Ты где был? Тебя уже три дня ищет вся московская милиция!» В ответ получил только односложное: «Я не знаю, что сказать! Я сейчас не знаю, что мне делать!» И остался сидеть, не меняя позы. Это был конец шестидесятых годов — многие тогда увлекались модной йогой, всякими разными «биополями», экстрасенсорикой. Видимо, модное поветрие зацепило и Владимира Семеновича. Со слов самого Карапетяна: «Меньше всего в тот момент мне хотелось услышать какие-либо слова. И Высоцкий просто встал передо мной и целый час водил руками, делая какие-то пассы у меня над головой! И ничего не говорил, ни о чем не спрашивал. А потом он меня поцеловал в макушку, и, так ни слова и не сказав, ушел. Вот что значит настоящий друг!»

Михаил Ходанов: У Высоцкого был друг, переводчик — Давид Карапетян. Он был сыном предсовмина Армении. Как-то в 70-м году они вместе поехали в Армению. Об этом есть свидетельства и Марины Влади, и Людмилы Абрамовой. Я с последней общался на эту тему. Она сказала, что Высоцкий, как приехал, уверял, что крестился. Она даже подарила ему фамильный нательный крест. Про крещение Высоцкого говорил и Валерий Золотухин. По свидетельствам, он сказал об этом своей бывшей жене. Она сама была верующая, поэтому он ей и сказал. Золотухин и сам был неравнодушен к вере. Но больше никому не говорил: это же было опасно в то время. Это была определенная «подстава» Любимову, «подстава» родному отцу-офицеру. Возможно, на кого-то другого могли бы и сквозь пальцы посмотреть. Но тут: жена состоит во французской компартии, он сам — актер всемирно известный, популярный в народе бард, еще и оппозиционные песни сочиняет. А при этом еще и крестился! Куда, мол, смотрели, товарищи?!