Убийца сидит напротив. Как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков - Марк Олшейкер

«Желаемый результат был достигнут», - сказал он.

Тодд вышел и уехал с места преступления на своей Acura Legend. Приехав домой, разобрал пистолет, разло­жил детали по кошачьим лоткам с наполнителем и выбросил их на нескольких разных помойках.

Он признался следователям, что понимает, что остаток жизни проведет за решеткой. По его словам, его един­ственной заботой было придумать способ оставить состояние матери и своей многолетней подруге, чтобы та мог­ла оплатить обучение ее дочери.

24. «К добру ли, к худу ли, а знать я все равно хочу»

Хоть я и был членом команды, Тодд Колхепп согласился на интервью со мной далеко не сразу. После того как я написал ему и представился, он отправил Марии электронное письмо со следующими словами: «Я не уверен на­счет Джона Дугласа. В моем понимании, это гламурный легавый, который больше пиарится, чем выкладывает, что и как было».

Прочитав присланную ему Марией нашу самую свежую на тот момент книгу «Закон и беспорядок», Тодд напи­сал ей, возможно, руководствуясь сложившимися у них уважительными отношениями:

«Меня не сильно порадовало, что в этой своей книжке Джон Дуглас крайне плохо высказывается о женщинах, которые переписываются с заключенными или вступают с ними в какие-то отношения, называя всех их убогими. Учитывая, что он понимает, что они тоже покупают его книги, я считаю, что ему доставляет удовольствие высказы­ваться о людях жестоко. Не уверен, что мы с ним найдем хоть какой-то общий язык, но с уважением отношусь к его опыту и знаниям. Согласен поговорить с ним лично... Согласен быть с ним откровенным, но только если он будет готов поделиться со мной своими выводами. К добру ли, к худу ли, а знать я все равно хочу».

За исключением довольно неплохо разобравшегося в самом себе Эда Кемпера, я не мог припомнить ни одного убийцу-рецидивиста, которому было действительно интересно понять, почему он поступал так, как поступал. Воз­можность выглядела действительно редкой.

Упомянутые им «крайне плохие» высказывания относились к женщинам, которые влюбляются в отбывающих срок убийц. На мой взгляд, это «довольно убогое» зрелище, и мне их жалко. Здесь речь не о профессионалах, таких как, например, Мария. Как ни парадоксально, в той главе упомянутой книги мы рассказываем как раз о женщине, ни­как не соответствовавшей данному стереотипу. В марте 2006 года мне позвонила некая Лорри Дэвис и попросила присоединиться к команде адвокатов, добивавшихся пересмотра дела и оправдания ее мужа Дэмиена Эколса и двух его соответчиков, осужденных по делу об убийстве троих восьмилетних мальчиков в Уэст-Мемфисе в 1993 го­ду. Это дело уже стало печально известным благодаря двум документальным телефильмам канала НВО. Дэмиен, Джейсон Болдуин и Джесси Мисскелли получили прозвище «Трое из Уэст-Мемфиса». Дэмиен, считавшийся глава­рем шайки, был приговорен к смертной казни в 1994 году в возрасте восемнадцати лет и с тех пор ожидал ее в ка­мере смертников.

Успешный ландшафтный дизайнер из Нью-Йорка Лорри Дэвис посмотрела телефильмы, заинтересовалась де­лом Дэмиена, вступила в переписку с ним, в конце концов влюбилась и переехала в Арканзас, чтобы быть к нему поближе и отстаивать его невиновность. Так уж случилось, что Лорри и Дэмиен оказались парой очень умных, тонко чувствующих и любящих людей. Лорри уговорила меня присоединиться к команде защиты «Троих из Уэст-Мемфи­са», создание которой, как я вскоре выяснил, инициировали и в большой степени финансировали новозеландский кинорежиссер Питер Джексон и его супруга и продюсер Фрэн Уолш. Я принял предложение, но, как обычно делаю, предупредил Дэвис, что не гарантирую полезности результатов своего анализа для судебной реабилитации, по­скольку в основе моих оценок будут факты, а не правозащитные идеи. Я попросил ее передать это и Джексону с Уолш.

Изучив объемистые материалы дела, я прежде всего заключил, что вопреки версии обвинения убийства не были ритуальными. Они случились, когда всю страну пугали страшилками о сатанистах, и полицейские управления на местах даже нанимали так называемых «экспертов» для помощи в расследовании подобных преступлений. И я не обнаружил в материалах дела даже минимальных доказательств причастности осужденных к этим убийствам, невзирая на полученное под давлением полицейских признание Мисскелли.

По результатам анализа материалов дела я пришел к выводу, что убийства не были делом рук посторонних и скорее всего имели некий личный мотив. Физические и поведенческие улики на месте преступления указывали на человека с криминальным опытом и, вероятнее всего, жившего по соседству с жертвами. Наиболее возможного по­дозреваемого, который соответствовал этим критериям, в полиции даже не опросили. Мне удалось убедить мать одного из убитых и отчима другого, что осужденные юноши не имели никакого отношения к этому преступлению.

По результатам нашего расследования на юридическом факультете Арканзасского университета в Литл-Роке прошла пресс-конференция, в которой принял участие и я. Ее организатор, адвокат Эколса Деннис Риордан, при­гласил выступить на ней нескольких видных экспертов. В их числе были выдающийся судебный патологоанатом д- р Вернер Шпиц, автор учебника по судебно-медицинским экспертизам смерти; главный судебный стоматолог управления судмедэксперта Майами, крупный специалист по следам укусов д-р Ричард Сувирон и криминалист То­мас Федор, известный специалист по анализу ДНК и биологических жидкостей.

В итоге стороне защиты не удалось добиться оправдания в апелляционной инстанции, но окружной прокурор согласился на сделку по правилу Элфорда: все трое осужденных, не признав своей вины, согласились, что у суда есть достаточно оснований для обвинительного приговора. Каждому был назначен срок заключения, который рав­нялся уже отсиженному, то есть 18 годам, и все они вышли на свободу. С моей точки зрения, это была в самом пря­мом смысле сделка с дьяволом, поскольку иначе ни прокуратура, ни Верховный суд совершенно не собирались выпускать их из тюрьмы. По моему мнению, это была циничная уловка с целью избежать исков о компенсации ущерба несправедливо осужденным, которые наверняка обошлись бы штату Арканзас в десятки миллионов долла­ров. Мы могли потребовать нового суда, но это значило бы, что Дэмиен проведет за решеткой еще несколько лет. После многолетнего пребывания в камере смертников его здоровье уже пошатнулось, и мы опасались, что до ново­го суда он не доживет.

Оказалось, что главным препятствием для личной встречи с Колхеппом было не его нежелание. Тюремная ад­министрация недолюбливала его, считая склонным к нарушению порядка и подстрекательству. Поэтому начальник тюрьмы и его подчиненные не желали предоставлять преступнику какие-то иные возможности контактов с внешним миром, кроме положенных по режиму содержания. Я ходил на прием к главе департамента тюрем и задействовал знакомого в управлении правоохранительных органов Южной Каролины, которого обучал психологическому портре­тированию, когда работал в ФБР. Но мы будто лбом о стену бились.

Казалось, что расстроен и сам Тодд. Он писал Марии:

«Невозможность личной беседы затрудняет дело, но не означает его полной невозможности. Сейчас я очень много думаю о том, что совершил, что привело ко всему этому. Я не всегда смотрю на это также, как тогда, мне уже не нужно отвечать на сотни телефонных звонков на дню».