Тени Былого - Андрей Васильев

комфорта, — немного сварливо парировал его слова вурдалак. — Имею право!

— Кто бы спорил, — согласился с ним Михеев. — Коль, забирайся в салон, не тупи. Сказано же — мы опаздываем.

— Ни разу в «бентли» не катался, — сообщил аджину Нифонтов. — Определенно, вечер задался!

— Вечер да, — хлопнул его по плечу Абрагим. — Но за ним идет ночь, а она летом хоть и коротка, но темна. Желаю тебе дожить до рассвета! Павэ, сверток назад убери, а то сладости помнутся, и Вика-ханум плохо про меня подумает.

То ли по причине вечернего времени и буднего дня, то ли потому, что все уступали дорогу массивному и дорогому автомобилю, в пробках странная компания, состоящая из сотрудников отдела и вурдалаков, не стояла совершенно, и потому довольно быстро добралась до Останкино. Даже запас времени остался, именно поэтому машина еще минут двадцать стояла с выключенными фарами в небольшом переулке. Не хотел Ленц приезжать раньше положенного, сказав, что это может быть расценено как нетерпение, или, того хуже, суетливость, а оные для его оппонента станут косвенным доказательством виновности.

Коле все это казалось если не бредом, то несуразностью, но спорить смысла не было никакого. Его бы все равно никто не стал слушать.

В результате Ленц с сопровождающими приехал на встречу минута в минуту, даже при том, что какое-то время автомобиль все же покрутился по однообразным дорожкам останкинского парка. Коля было даже подумал, что все, они опоздали, но нет — машина остановилась на аллее, неподалеку от поляны, которая была хорошо видна в свете луны за раскидистыми дубами.

— Местечко, конечно, выбрано то еще. Я всегда знал, что у Ростогцева с головой проблемы, — поморщился Пал Палыч, когда они добрались до нее, а после громко крикнул: — Князь, ты ничего лучше, чем назначать встречу именно тут, придумать не мог?

Коля не сразу понял, к кому он обращается, а после заметил несколько темных фигур на противоположной стороне поляны.

— Михеев, это ты? — удивленно отозвалась одна из них. — Вот не ждал. Что, Арвид, решил пустить в ход тяжелую артиллерию?

— Нет, — звучно гаркнул Ленц. — Мне хочется выяснить правду, а без третьей силы, которая удержит нас от бессмысленной в данном случае свары, здесь не обойтись.

— Правда проста — ты желаешь навлечь на мою семью неприятности, — в голосе князя, скрытого ночью от Коли, проскочили визгливые нотки. — Три трупа в моем доме. Три! И это твоих рук дело. Причем присутствие сыскного дьяка это только подтверждает!

— Я… — начал было отвечать оппоненту Арвид, но тут же смолк, поскольку Михеев вынул из наплечной кобуры свой пистолет и выстрелил в воздух. У Коли, стоящего рядом, даже уши заложило, так громко прозвучал этот звук в ночной тиши.

— Замолчали оба! — рявкнул оперативник, убирая пистолет обратно в кобуру. — Еще раз, Ростогцев — ты с какого перепуга нас именно сюда притащил? Тебе мало тех напастей, что уже есть? Добавки желаешь? Так скоро ты ее получишь. Вон гляди, нас уже учуяли.

И верно — невесть откуда, из-под земли, из-под небольших камней полянку начали затягивать тонкие-тонкие, почти невесомые нити тумана, которым, по сути, взяться было неоткуда. Для утренней раннелетней дымки — рановато. Ну а вечер жаркого дня и вовсе тумана не предполагал.

— А что это за место? — не удержался от вопроса Коля, завороженно глядя на происходящее.

— Это? — Пал Палыч обвел рукой поляну. — Кладбище для самоубийц. Вернее — оно тут когда-то находилось, теперь здесь просто парк. Но тем, кто лежит в земле, на «теперь» плевать, это их дом, независимо от того, как его живущие наверху называют. И они уже учуяли злобу и ненависть.

— Значит, сейчас и Хозяин сюда припрется? — Коля поежился. — Мне тетя Паша рассказывала, что у каждого кладбища есть свой Хозяин, и они сильно непростые сущности.

— О да, — подтвердил Ленц и тоже поежился. С учетом того, что вурдалак не ощущал холода, это говорило о многом. — Очень непростые.

— Нет здесь никакого Хозяина, — рявкнул Пал Палыч. — И не было никогда. Говорю же — кладбище для самоубийц, откуда тут ему взяться? Лежащих здесь прокляли и Жизнь, и Смерть, потому они никому не нужны. Ладно этот недоросль, который по молодости лет ничего не знает, но ты-то, Ленц, куда? Эй, Ростогцев! Если хочешь, чтобы эти души тебя начали иссушать, — твое дело, а мы уходим на аллеи, туда, где они нас не достанут. Хочешь говорить — приходи. Не хочешь — ждем десять минут и уезжаем, но сразу предупрежу — выглядеть это будет не сильно красиво. И в случае чего позиция Арвида, который обратился ко мне с просьбой о защите его чести и достоинства, будет рассматриваться моей конторой как более выигрышная.

— Я не просил защиты, — процедил Ленц.

— Да? — удивленно-дурашливо уставился на него Михеев. — Ну немного не так сформулировал, бывает. А ну брысь!

Одна из тонких туманных нитей обвила его левую ногу, не пожелав отцепиться даже после того, как оперативник ей тряхнул.

— Все, валим, — посерьезнел он. — Нет, ну каков долбень, еще и в полнолуние нас сюда притащил!

— Сам ты долбень! — донесся недовольный возглас с противоположной стороны поляны. — Выбирай выражения, дьяк!

— Да это я еще мягко выразился! — гаркнул Пал Палыч. — Тьфу!

Он развернулся и зашагал к машине, остальные поспешили отправиться за ним.

Как оказалось, не все главы вурдалачьих семейств выглядят так же, как статный и седовласый Арвид Ленц. Непосредственно князь Михаил Ростогцев напомнил Коле соседа по подъезду, где находилась его съемная однокомнатная квартира. Тот на своем непростом жизненном пути завязал крепкую дружбу с бутылкой, но зато растерял все остальное — и семью, и профессию, и даже отчество с фамилией, потому все знакомые звали его просто Петюней. Если бы их с князем поставить рядом, так они бы за близнецов сошли — оба невысокие, одутловатые, с залысинами и бесцветными глазами. Единственное отличие составляла одежда, она у Ростогцева была чистая и не слишком мятая. Ну и подороже, понятное дело.

— Ну? — немного нервно произнес князь. — О чем ты хотел со мной говорить, Ленц? О том, что пожелал создать мне проблемы? Так они есть, можешь радоваться. Пятый день в Останкино власти землю носом роют, меня и то два раза допрашивали. Да еще и интересовались, с каких это радостей я тут обитаю. Пока просто полиция, с ней кое-как вопросы урегулировать можно, но ты еще и судного дьяка на нашу встречу притащил.

— Мне не в чем оправдываться, — поджал губы Ленц. — Мои дети не имеют к данным смертям никакого отношения.

— А брошь? — раздул ноздри Ростогцев. — Я