Месть Ледовой Гончей - Юрий Погуляй
Шрифт:
Интервал:
– Добрые воюют с Черными, да? – Фарри подался чуть вперед. – Все еще воюют?
Мертвец безразлично ответил:
– Давно уже не воюют. Добрые пытаются выжить. Изображают из себя спасителей рода человеческого, но совершенно бесполезны. Мой отец держался от них подальше.
Фарри недоверчиво улыбнулся: энтузиазм его начал стихать.
– Но Добрые разные, – словно заметил это Мертвец и решил поддержать моего друга. – Содружество, наверное, последний оплот ордена, где некоторые капитаны даже признают свою связь с Добрыми. Самые смелые, самые глупые. Я слышал, что губернатор одного из блуждающих городов – Добрый. Вот только раз слышал я, значит, слышали и люди черных капитанов. Вряд ли сейчас хоть кто-то из них жив.
– Почему?
– Капитаны помнят старые обиды. Власть в Пустыне давно уже находится у них или у их людей. Деньги, власть, сила и отсутствие принципов. Что им могут противопоставить разрозненные Добряки? Только игру в сопротивление. Мой отец говорил, что даже рассказать миру о черных капитанах, настоящих, живых – бесполезная затея. Никто не поверит. Поднимут на смех. Будут потом заливаться выпивкой в трактире и рассказывать всем о «сумасшедшем». Пока эти слова не услышит кто-то из агентов Черных и в дом к добряку-дураку не придут наемники капитанов.
– Разве все так плохо?
– Нет, – покачал головой Мертвец. – Наверное, нет. Содружество… Я давно не был в тех краях. Давно ничего не знаю. Все могло сто раз перемениться. В этом году я слушал песню одного сказителя о том, как в бродячих городах отлавливают слуг черных капитанов и вешают их на центральных площадях. Кто знает, я ведь не всеведущ. Может быть, что-то изменилось?
В словах его была жизнь, в голосе же – нет.
– И компас может помочь им. Я уверен.
Что-то изменилось в сердце Мертвеца.
– Компас может пролить свет на дела гильдии «Стражи Границ» и посланников Берега. Компас многое может изменить.
– Почему?
– Говорят, «Стражи Границ» владеют огромными территориями у самого Южного Круга. Оттуда к нам идет древесина, зерно. Я не слышал ни об одном капитане, добравшемся до их земель и вернувшемся обратно. Гильдейские свято хранят секреты, и живых нет, чтобы рассказать о них.
Я искренне не понимал, к чему он, но чувствовалось, как потянулось что-то в душе Мертвеца вдаль. Прочь от черноты, поселившейся в сердце моряка.
– За Южным Кругом есть земли. Оттуда к нам идут баржи «Стражей». Туда отправляются их корабли с железным лесом. Иначе не может быть. Никто не способен обеспечить весь север редкими продуктами. Нет у нас стольких теплиц! Компас наверняка указывает на проход через Круг. Я не верю в сказки о духе Царна. Жизнь… Она совсем не связана с легендами и преданиями. Любое чудо лишь инструмент.
– А что такое этот Круг? – спросил я.
– Да брось, Эд, все об этом знают! – удивился Фарри. – Этой преградой Светлый бог отгородил мир от Темного! Кто сунется в запретные места, тот сгниет заживо.
– Нет, Фарри, я к тому – что если и Круг это инструмент?
– Творение черных капитанов, – тихо, будто эхом, произнес Мертвец. – Я думал об этом. Они многое знают как в технике, так и в магии. Их изобретения всегда заключают в себе обе стороны материи. Они всегда имеют понятные законы управления.
Из безмолвного нутра пирата вдруг пробился восторженный подросток. Ребенок, скрывающийся под броней сурового корсара.
– Все связано. Даже то, что нас настигла Ледовая Гончая, – логично. У них был закон, правило, возможность найти нас.
Я похолодел. Компас. Фарри! Мы же как-то его включили.
Сбиваясь, я попытался объяснить это товарищам, но Мертвец жестом оборвал мои жалкие попытки:
– Я нашел, как это было включено и как это выключается. Можешь не беспокоиться, я отключил путеводный механизм. Ты не говорил ему?
Фарри мотнул головой.
– Хорошо. Чем меньше людей будет знать о нашей истинной цели, тем лучше. Я бы не хотел посвящать в планы кого-то еще. Потому что…
Юноша в сердце Мертвеца вдруг исчез. Первый помощник резко насупился, сузил глаза и вновь обратился в камень.
– Мы отправимся, как только Кван решит, что вы выдержите дорогу. Что-то еще хотите спросить?
Мы с Фарри переглянулись.
– Кто убил капитана? – вдруг спросил я.
Боль Мертвеца рванула сердце так, что только чудом крик не сорвался с моих губ.
– Мы обсуждали это, – ровным голосом ответил сын Добрых. – Это был Волк. Старик всегда метил на место капитана – скорее всего, он и приказал своему верному псу застрелить Дувала.
– Простите, – проговорил я. – Простите…
– Я разве не говорил тебе об этом? – удивился Фарри. – Я был уверен, что говорил.
Мы оставили Мертвеца наедине с собой.
Наверное, не надо было так с ним поступать…
Мы провели в Приюте еще три недели. Три недели тихой, спокойной жизни. Три недели прогулок по тесным улочкам гильдейского поселка. Три недели новых лиц, меняющихся с каждым приходящим или уходящим из города кораблем «Китов и броненосцев». Мы с Фарри любили ходить в порт и к оленьим фермам. Про последние хотелось бы рассказать подробнее. Вы когда-нибудь кормили оленя с рук? Попробуйте, это невероятное ощущение. Главное – опустить ладонь не очень низко. Нас научил этой хитрости один из пастухов. Он заметил двух мальчишек еще в первый наш приход, отметил во второй, и на третий выбрался из теплой сторожки и завязал с нами беседу.
Его звали Тунгстен. Побитый жизнью, но беспрестанно улыбающийся мужчина преклонных лет. Когда-то он бороздил Пустыню в компании лихих моряков, пробавляющихся разными деньгами, а теперь вот устроился на оленью ферму и, как говорил нам, обрел счастье.
Но вернусь к тому, как правильно нужно кормить оленя. Главное помнить: эти зверюги очень ловко используют свои острые копыта, и потому угощение нужно держать повыше к мохнатой морде, иначе тот попытается расколоть вкуснятину привычным ударом ноги (а вместе с тем размозжит вам руку). И не дай-то Светлый бог, если вы поднимете его очень высоко! Это пугает мирных и ленивых существ, обращая их в смертельно опасных демонов. Острые копыта легко пробьют вам голову.
Если же все предписания выполнить очень осторожно, то наградой станет теплый-теплый, шершавый язык оленя, слизывающий угощение с вашей ладони. Это ощущение… Знаете… Ты словно погружаешься в детство. Исчезает все: и угрюмое тяжелое небо, и мороз, давно уже поселившийся в сердце. Ты просто стоишь рядом с мохнатым красавцем, смотришь, как от его дыхания вырывается на холод парок, и чувствуешь жизнь, сокрытую под теплой шкурой. Совсем другую, далекую от той, к которой я, наверное, привык. Без касания смерти.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!