За гранью грехов - Лана Мейер

— Ты слишком поздно распознал моего крота. Глупость с твоей стороны, но его двойное гражданство очень сыграло мне на руку. Его история в США была абсолютно чиста, — хорохорясь всем своим видом, хвастается Роберт.

Сукин сын, Хоуп. Я заставлю его хорошенько пожалеть об этом.

Но сомневаться в том, что отец говорит правду уже не приходится. Я чувствую, что бой, в котором я планировал одержать победу, превращается в равную дуэль, где я могу быть пробит стальной пулей насквозь.

— И какие у тебя условия? — кратко интересуюсь я, прищурив веки.

— Ты даешь мне заработать пять миллиардов на выходе «sins». Чтобы все было честно, я хочу увидеть контракты. Кому ты продал препарат, в каких долях распределится владение и другие подробности. Я хочу знать все.

— Похоже, у меня нет выбора, — признаю поражение я, мысленно уже ища выход из этого чертового тупика.

Эрида После близости с Алексом, я не чувствую, что возвращаться в квартиру Дэниела — безопасно и правильно. Не уверена, что смогу спокойно смотреть ему в глаза. Не уверена, что мне не захочется высказать ему все что думаю о нем, как о создателе этой разрушительной гадости под названием «sins».

Большой плюс — сейчас у меня есть деньги, чтобы перекантоваться в хорошем отеле, что я и делаю. Как только я падаю на диван в идеально чистом номере, без конца начинаю набирать номер телефона Алекса. И каждый раз слышу только одно: «Вызываемый вами абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».

Нервно закусываю губы, пытаясь успокоить себя, и внушить, что у него просто сел телефон. Что Хоуп уже давно выпущен из участка или отделался банальным штрафом. Его же отпустят? Не могут же они посадить человека в тюрьму, просто за какое-то вторжение в огороженную территорию полузаброшенного лунопарка. Это из области фантастики.

Устав от роя съедающих мыслей и бесконтрольных тревог, я просто проваливаюсь в сон прямо на диване, так и не добираясь до кровати. Телефонный звонок вырывает меня из крепких объятий Морфея уже на рассвете.

— Кажется, кто-то снова провалился, — слышу на том конце связи голос Дэниела. Возвожу глаза к потолку, не в силах еще отойти от сна.

Даже ответить нечего. В горле так сухо, что связки отказывают.

— Ты спала с ним? — дотошный вопрос Кинга разрывает мое молчание.

— А если ответ «да», то какое тебе дело? — ощетинившись, дерзко подмечаю я. — Может быть, я захотела этого в моменте, — передразниваю его же фразу, триумфально ликуя всей душой и сердцем. Все-таки, месть чертовски сладка.

И весьма разрушительна…

Разве выбрала бы я в моменте Алекса, если по-настоящему бы любила Дэниела? Или любовь и секс никак не связаны друг с другом? Но я совру, если скажу, что к Хоупу у меня нет чувств. Более того, они разрастаются по мере наших коротких встреч. Расцветают как огромное дерево, которому нужно много времени для раскрытия каждого бутона на извилистых ветках.

— Это не ответ на вопрос, — кажется, даже мой телефон в руке, начинает трястись и вибрировать, передавая микроволны едва сдерживаемой ярости и ревности Кинга.

— Я не обязана оправдываться, — дерзко выплевываю в пространство я.

— Тогда я не обязан вытаскивать его задницу из тюрьмы, — ударяет Кинг колкой фразой. Бьет метко и беспощадно, словно раскаленным хлыстом по оголенным нервам.

Все мое тело мгновенно онемевает от шока и ужаса. Я не могу сделать даже крохотный вдох, когда осознаю, что это может означать.

— Что ты имеешь в виду? Алекс в тюрьме? Только не говори, что ты это организовал. Прислал к нам копов? Ну и скоти…

— Нет, не я, — обрывает меня Дэниел. — Ты сама все организовала, Эрида. Насколько мне известно, полиция проводила Хоупа до машины. Им требовались его документы. Они обыскали его тачку и нашли сумочку, переполненную наркотой, — в каждом его слове я слышу мрачное удовлетворение. — Ближайшие пять лет он вряд ли выберется из колонии строго режима. Очень мило с твоей стороны, что ты так удачно подставила того, кого я планировал убрать с поля. Можно сказать, что мы на одной волне. Даже твои провалы играют мне на руку.

Что-то внутри меня обрывается.

Нить, вместе с которой падает сердце. В бездонную пропасть, растворяется в черной воронке за ребрами. Перемолотые остатки уходят в пятки, оставляя в моей груди всепоглощающую пустоту.

— Дэниел, ты не можешь так поступить…освободи его! — осипшим голосом, умоляю я. Сжимаю телефон вспотевшими ладонями, ощущая, как острое чувство вины пронизывает насквозь.

— Это невозможно. Хоуп перешел мне дорогу в одном вопросе, а затем трахнул мою маленькую грязную шлюшку, — его слова звучат как ментальная пощечина, сшибающая наотмашь. — Мне проще совсем убрать его с игровой площадки. Заодно, наказать тебя за то, что не можешь держать свои ноги сдвинутыми.

— Я ненавижу тебя, слышишь! Ненавижу! Бездушное создание! — отчаянно кричу я и немедля сбрасываю вызов. Сжимаю в кулаки корни волос, ощущая, как удушливые слезы стягивают горло стальным чокером.

Черт. Черт. Черт.

Все из-за меня, абсолютно все.

К чему я не прикасаюсь — везде оставляю хаос и разрушение.

Как и тогда, в тот вечер, когда по моей вине умерла невинная и молодая девушка.

Мой расфокусированный взгляд падает на бар, переполненный дорогим алкоголем. Будь у меня «sins», я бы просто приняла таблетку и заглушила бы чувство вины, досуха опустошающего душу. Но за неимением альтернативы, я просто подхожу к проклятой стойке с горячительными напитками и наливаю себе стакан виски. Выпиваю залпом, не разбавляя колой, ощущая, как горючая жидкость воспламеняет горло и слизистую рта. Дэниел много раз повторял, что мне запрещен алкоголь в таких диких количествах, но сейчас мне глубоко на это плевать.

Меньше всего я хочу думать о том, что именно из-за меня в очередной раз пострадал человек, который стал мне дорог. Что именно я, собственными руками, отправила в тюрьму единственного мужчину, который по-настоящему заботился обо мне.

Единственный мужчина, который видел во мне свет, несмотря на то, что я соткана из дерьма и тьмы. Звучит некрасиво, зато честно.

Алкоголь всегда влиял на меня особым образом: кажется, он на меня совершенно не действует. Отчего я начинаю пить в два раза больше, не зная меры. А потом просто вырубаюсь, превращаясь в совершенно другую личность, которая может без конца прыгать на постели и заливать в себя чертов виски.

Мне настолько хреново, что хочется просто вытолкать из себя это грязное чувство. Оборвать бесконечное самобичевание, доведя его до предела. Алкоголем, сигаретами, грязной музыкой и танцами в одиночестве…

Я падаю на кровать совершенно пьяная и голая. Сказать, что я не отдаю себе сейчас отчет в своих действиях, значит, ничего не сказать. В голове — бесконечная карусель из воспаленных извилин и мыслей. Тело ощущается легким, невесомым, парящим в космосе. Ток крови превращается в ультразвук, разделяющий голову пополам.