Мертвый разлив - Сергей Иванов

– Во всяком случае, до утра я отсюда не уйду.

Вадим посмотрел на гостью внимательней: кажется, она говорила всерьёз, – поинтересовался:

– А ежели домовята нагрянут?

– В такое время? Конечно, они придурки, но не настолько же!

– Хорошо, – уступил Вадим. – К счастью, от прежних времён у меня сохранилась раскладушка.

– Уж не думаешь ли ты, будто я стану спать отдельно?

– Предлагаешь вообще не спать?

– А если я пообещаю не приставать?

– Что, и сдержишь? – не поверил Вадим.

– Я когда-нибудь врала?

– Да постоянно – с экранов.

– А тебе? Ну, вспомни!

Пожав плечами, он разложил старенький диван, уже отвыкший от таких трансформаций, и добыл из шкафных глубин резервную подушку и одеяло. Впрочем, одеяло оказалось лишним – едва улёгшись, Алиса отбросила его даже с негодованием, и только Вадим опустился рядом, как женщина прижалась к нему всем горячим телом, крепко обхватив руками.

– Осуществляются мечты, – снова пробормотал он. – Тебя не остудит, если я признаюсь в любви к другой женщине?

– Какие глупости! – напористо зашептала Алиса в самое его ухо. – И ты можешь думать об этом, когда я рядом? Знаешь, сколько зрителей обо мне грезят? Опомнись, дурачок!

– Так они ж видят свою мечту только выше пояса.

– А чем тебя не устраивает моя нижняя половина? – возмутилась она. – Ну-ка, ну-ка!..

– Похоже, предстоит весёлая ночь, – со вздохом посетовал Вадим. – Давай-ка я лучше займусь массажем.

– Лучше бы трусы снял. Я-то ведь голая!

– Для массажа это не обязательно, как сказал бы Марк. К тому же мои трусы – единственное, что нас пока разделяет. Дальше отступать некуда!..

Действительно, ёрзая по нему грудью и бёдрами, женщина к этому времени улеглась на Вадима целиком, почти касаясь губами его рта, – для массажа позиция нетрадиционная, прямо скажем. Чтобы притушить её натиск, Вадим принялся разминать крутые формы гостьи, куда только мог дотянуться, вежливо отвечая на голодные поцелуи. Как ни странно, Алиса отчасти соблюдала договор, а может, просто боялась отпора, и последнего рубежа не нарушала – иначе б он не поручился за свою восставшую плоть. Но и без того ночка выдалась на славу: если Вадим и сумел прикорнуть, то с часок, вряд ли больше. А уж всё прочее время было заполнено её пылкими касаниями да горячечным шёпотом. И нельзя сказать, что Вадиму не нравилась такое соседство, хотя беспокойное. Эти запахи, соки, ощущения – господи!..

Выныривая из дрёмы, он автоматически возобновлял массаж, избегая немногих запретных зон. Правда, в такой близи это всё равно больше походило на ласки, да и эффект давало не меньший. Сейчас Вадим воспринимал женские всплески всей кожей, и это помогало ему в подборе средств, зато и самого шибало по нервам. Почти наверняка он знал, что потом будет сожалеть об упущенном шансе – может быть, последнем для них с Алисой. Однако так и не смог переступить через свою патологическую верность – как будто она нужна ушедшим!..

А в промежутках между взлётами Алиса разражалась пространными монологами, благо темнота способствует откровенности. К своему удивлению, Вадим узнал о ней немало нового, даже неожиданного – и не только о ней. Некоторые подробности здешней жизни, которые он до сих пор брезгливо обходил, теперь явились ему во всей первозданной дикости. И о Студии Вадим услышал немало, и о Режиссёре, и о Марке, и о других. Действительно, компашка подобралась ещё та!.. На их фоне даже Вадим показался бы агнцем божьим – неудивительно, что Алиса к нему благоволила: для равновесия, должно быть.

На таком подъёме чувств женщина не скрывала, похоже, ничего, а порассказать ей было о чём. Короткими тихими репликами Вадим направлял словесный поток, подбрасывая темы позанятнее. А заодно пытался понять: если уж там сплошь подонки и жизнь рядом с ними так мерзопакостна, отчего же Алиса влезает туда всё глубже – словно зачарованный кролик в пасть удаву. Что её влечёт: тщеславие, материальные блага, инерция? А может, причина в отсутствии полноценных целей и смысла? Но захочет ли она это, когда предложат? И даже если примет, что перетянет – душевный комфорт или бытовой? Или она уже заигралась бесповоротно и назад пути нет?

– Одного не понимаю, – внезапно сказал Вадим, – к чему эти пластиковые вставки в тивишниках? И ведь не раскурочишь!

– А ты, конечно, пытался?

– Ну-дык… Самое смешное, что на качестве приёма они не сказываются никак – уж как я ни проверял.

– Господи, ну стоят себе и стоят… И вообще, это не по нашему ведомству.

– Перелопатить каждый тивишник в городе – представляешь, во сколько это встало? – спросил он. – Может, какой-нибудь гипноблок? Недаром же от ваших передач народ так дуреет? Вы ему скоро последнюю извилину выпрямите!

– Искусство должно быть простым и доступным каждому…

– Идиоту? – перебил Вадим. – Наверное, оно не должно быть слишком усложнённым, иначе кто его востребует? Но ориентировать на самый низ, делать одномерным и однослойным… Да это же вредительство, преступление против нации!

– Но ведь людям нравится?

– Как будто им есть из чего выбирать!

– Ой, да бог с ними, со всеми…

– А ты не могла бы разузнать подробней про эти вставки? Ну поспрашивай среди своих!

– Ладно, ладно, – проворчала Алиса, беззастенчиво втираясь в него заповедными местами, от которых по обоим телам будто растекался сладостный яд. – Ты работай, не отвлекайся!

Как ни был Вадим сегодня опустошён, в конце концов всё же сумел довести Алису до «большого взрыва». Правда, и сам едва на нём не подорвался, хотя благоразумно отсиживался в укрытии, за смешными своими трусиками. Спасло, что называется, чудо… или везение.

– Что ты со мной делаешь, а? – простонала женщина, задыхаясь.

– Я? – откликнулся Вадим. – Ничего. И вообще, это не я.

Субботний день прокатился как заведённый – по проложенной неведомо кем колее. Вот только Гога заявился к Вадиму раньше обычного, опередив прочих его посетителей.

– Знаешь, друг мой, – произнёс крепыш церемонно, – вчерашним вечером я смог наконец обобщить скопившиеся факты и соорудить диаграммки, характеризующие погодные изменения, темпы строительства, а также переустройства соцструктур Крепости. И что забавно: все они, в пределах погрешности, упираются в одно время. А осталось до него всего-то несколько недель.

– И что затем? – спросил Вадим, разглядывая выложенные перед ним картинки. – Не прикидывал?

Гога пожал тяжёлыми плечами.

– Видимо, количественные изменения породят новое качество, – сказал он. – Но вот какое?