Лес Мифаго. Лавондисс - Роберт Холдсток

Я припал к земле, потом перебежал к небольшому валуну и скорчился за ним. Больше ничего не двигалось, и я осторожно обогнул камень, оказавшись в тени наклонившегося сгоревшего дуба.

Он, как призрак, поднялся с земли, в пяти шагах от меня, тень вышедшая из тени. Я мгновенно узнал его. Он держал меч с длинным лезвием. Потный, с открытой грудью, в расстегнутой темно-серой шерстяной рубашке и свободных полотняных штанах, подвязанных на икрах, чтобы не хлопали. На лице два свежих пореза, один из которых проходил через глаз. Дикий, неистовый человек, ухмылявшийся в темную бороду. Держа меч так, как если бы он ничего не весил, Кристиан медленно пошел ко мне.

– Ты пришел убить меня, брат. Совершить подвиг.

– Ты думаешь, я не могу?

Он остановился, улыбнулся и пожал плечами. Воткнув меч в землю, он облокотился на него.

– Ты меня разочаровал, – наконец сказал он. – Где твое копье из каменного века?

– Я оставил его острие в груди твоей правой руки. Болотника. В лесу.

Кристиан удивленно посмотрел на меня, нахмурился и перевел взгляд за камень Передура.

– Болотника? Я-то думал, что сам послал его в подземный мир.

– Значит, нет, – спокойно ответил я, но мои мысли помчались вскачь. Что он такое говорит? Неужели банда взбунтовалась и он остался один, без своих войск?

Брат выглядел усталым, почти смирившимся. Он не отрываясь глядел на огонь, но стоило мне пошевелиться, как острый сверкающий меч уставился на меня. Он медленно закружил вокруг меня, огонь сверкал в его глазах и освещал пятна засохшей крови на лице.

– Должен сказать, Стив, что меня впечатлила твоя решимость. Вроде бы я подвесил тебя в Оук Лодже. Потом, у реки, я послал к тебе шестерых. И что случилось с ними?

– Стали поживой для рыб.

– Подстрелены, я полагаю, – горько сказал он.

– Только один, – пробормотал я. – Остальные не слишком хорошо владели мечом.

Кристиан недоверчиво рассмеялся и тряхнул головой.

– Мне нравится твой тон, Стив. Заносчивый. В нем есть сила. Ты действительно решил стать мстящим Родичем.

– Я хочу Гуивеннет. Только ее. Убить тебя менее важно. Но я убью, если буду должен, хотя и не хочу.

Кристиан остановился. Я угрожающе держал мой кельтский меч, и он вздернул голову, проверяя оружие.

– Прелестная игрушка, – цинично сказал он и почесал живот через темно-серую рубашку. – Не сомневаюсь, ею хорошо резать овощи.

– И ястребов, – соврал я.

– Ты убил одного из моих людей этим? – удивился Кристиан.

– Две головы, два сердца…

На миг брат замолчал, но потом опять рассмеялся.

– Что за лжец ты, Стив. Благородный лжец. Я бы на твоем месте поступил так же.

– Где Гуивеннет?

– Хороший вопрос. Где Гуивеннет? Где она, черт побери?

– Значит, она убежала от тебя.

В моей груди птицей затрепетало облегчение.

Однако Кристиан кисло улыбнулся. Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо; огненная стена почти подавляла. Она ревела и шипела, и волна звуков приближалась.

– Не совсем, – медленно сказал Кристиан. – Не убежала… я ее отпустил…

– Отвечай, Крис! Или, клянусь, я перережу тебе горло. – Мой гнев звучал почти смешно.

– Да, Стив… у меня были небольшие неприятности. И я ее отпустил. Их всех.

– А, твои бандиты взбунтовались против тебя.

– И ушли в подземный мир. – Он холодно хихикнул. – Они были настолько глупы, что решили, будто могут победить меня. Они неграмотные, не читали фольклор. Только Родич может победить Изгнанника. Брат, я польщен. Ты пришел, чтобы покончить со мной.

Его слова ударили меня как молотом. Под «отпустил» он подразумевал «убил». Неужели он убил Гуивеннет? Уже и так достаточно разъяренный, я почувствовал, что схожу с ума, глаза заволокла красная горячая пелена ненависти. И я бросился на Кристиана, размахивая мечом.

Он отступил назад, поднял свой меч и засмеялся, когда железо зазвенело о сталь. Я опять ударил, ниже. Как будто тревожно зазвенел колокол. Опять в голову – и тут же в живот. Рука уже болела – каждый удар Кристиан парировал своим ударом, резким и сильным. Устав, я остановился и уставился на дрожащие тени, которые костер отбрасывал на его дикое ухмыляющееся лицо.

– Что с ней произошло? – задыхаясь, спросил я с болью в сердце.

– Она придет сюда, – сказал он. – Со временем. Очень ловкая маленькая девчонка… с ножом… – Он полностью распахнул темную рубашку и показал мне длинное кровавое пятно на животе, которое я принял за темный пот. – Хороший удар. Не смертельный, но очень близко. Я истекаю кровью, но, конечно… Я не могу умереть, – пробормотал он. – Только Родич может убить меня.

И тут в его глазах вспыхнула звериная злоба, и он бросился на меня с такой скоростью, что его меч стал невидимым. Я почувствовал, как клинок пронесся вплотную к обеим щекам, и секундой позже сильный удар выбил меч из моей руки. Кувыркаясь, он полетел на поляну. Я отшатнулся назад и попытался пригнуться и пропустить над собой четвертый удар, горизонтальный. Увы, меч остановился точно у моей шеи. Я дрожал как осиновый лист, нижняя губа отвисла, рот пересох.

– Так это и есть великий Родич, – проревел он с иронией и яростью. – Это и есть воитель, пришедший, чтобы убить брата. Колени дрожат, зубы стучат, жалкая пародия на воина!

Было бесполезно что-нибудь говорить. Горячий клинок все глубже впивался в шею. Глаза Кристиана горели, почти в буквальном смысле слова.

– Придется переписать легенду, – с улыбкой пробормотал он. – Ты прошел длинный путь, Стив, и только для того, чтобы потерпеть поражение. Длинный путь, закончившийся осклабившейся грязной головой, надетой на собственный меч.

В отчаянии я бросился от его меча, пригибаясь и надеясь на чудо. Потом повернулся к нему и с ужасом уставился на маску смерти, в которую превратилось его лицо; он оскалился и обнажил белые, с отблеском желтизны, зубы.

Его меч заходил из стороны в сторону, ударяя регулярно, как сердце, и с такой скоростью, что превратился в расплывчатое пятно. И каждый раз его кончик касался моих губ, носа или век. Я отпрыгнул назад, но Кристиан шагнул за мной, издеваясь и мучая меня своим искусством. Наконец он сшиб меня с ног, огрел плоской стороной клинка по заднице, потом вздернул на ноги и приставил острую кромку к подбородку. Как и тогда, в саду, он прижал меня спиной к дереву. Как и тогда, он был лучше меня. Как и тогда, сцену окружал огонь.

И при этом Кристиан был старым, усталым человеком.

– Мне наплевать на легенды, – тихо сказал он и посмотрел на ревущее пламя, свет которого осветил спекшуюся кровь и пот на его лице. Опять повернувшись ко мне, он наклонился совсем близко – его дыхание оказалось на удивление свежим – и медленно заговорил: – Я не собираюсь убивать тебя… Родич. Я больше не хочу убивать. Я больше не хочу ничего.