Я сижу на берегу - Рубен Давид Гонсалес Гальего

Голос пожилого ангела. Справки тут недействительны. Нужно чистосердечное раскаяние.

Голос молодого ангела. Да, чистосердечное раскаяние смягчает наказание.

Рубен. По–другому нельзя? Или раскаиваться, или на ошейник?

Голос пожилого ангела. Нельзя по–другому. Понимаешь, мы бы и сами хотели как–нибудь помягче, но у нас тоже начальство. Начальство решает, мы исполняем. Понимаешь?

Рубен. Тогда я раскаиваюсь. Все? Могу идти?

Голос молодого ангела. И в чем ты, дорогой, раскаиваешься?

Рубен. Да в чем хотите. Во всем раскаиваюсь. В том, что живой, раскаиваюсь, в том, что кашу ел. И в том, что вообще сюда пришел, раскаиваюсь. Сейчас полностью раскаюсь, набью морду Шалтаю–Болтаю и пойду домой. Надоел мне этот театр.

Голос пожилого ангела. Ты не понял. Это не театр, это серьезно, очень серьезно. Ставки сделаны. Очень крупные ставки. Ты сейчас должен искренне, громко раскаяться.

Рубен (громко). Я раскаиваюсь!

Голос пожилого ангела. Не так. По–настоящему раскаяться.

Рубен. Надоело мне все это.

Голос молодого ангела. Ишь, надоело ему. А кому не надоело? Всем надоело, и все терпят. Вот Шалтаю–Болтаю надоело, он ушел.

Голос пожилого ангела. Признайся, тебя ведь не было?

Рубен. То есть как это меня не было? Был я.

Голос пожилого ангела. Не было тебя. Сам говоришь, что раскаялся. Жалеешь, что родился?

Рубен. Как живой человек может жалеть, что родился?

Голос пожилого ангела. Живой человек много что может. Только мертвый мало может.

Голос молодого ангела. И после парочки уколов мало может.

Голос пожилого ангела. Ты хотел бы родиться в другом месте?

Рубен. Наверное.

Санитар уходит.

Голос пожилого ангела. Уже лучше. Так «наверное» или хотел бы?

Рубен. Не знаю.

Голос пожилого ангела. Еще лучше. Умнеешь на глазах. Не такой уж ты и дурак. В Дублине хотел бы родиться?

Рубен. Дублин – красивый город.

Голос пожилого ангела. Или в Нурате.

Голос молодого ангела. Это где?

Рубен. Далеко, но это неважно. Нурат – красивый город.

Голос пожилого ангела. Или в Оксфорде. Ты бы хотел родиться в Оксфорде?

Рубен. Хитрые вы, ангелы. Вы хотите, чтобы все было по–настоящему?

Голос молодого ангела. Мы хитрые?

Голос пожилого ангела. Мы расчетливые. Конечно, все должно быть по–настоящему. Иначе нельзя. Иначе Публика не поверит.

Рубен. Хорошо, я согласен. Ничего не было. Я родился в Оксфорде. Почему бы и нет? Оксфорд – красивый город.

Голос пожилого ангела. Нет. Так не пойдет. Неубедительно. Танцуй. Рубен. Не хочу.

Голос пожилого ангела. Ты не понял.

На край сцены выходит Санитар с бутафорской палкой.

Рубен. Да понял я, понял.

Голос пожилого ангела. Зачем тогда выделывался?

Рубен. Я не выделывался. Надо – значит, надо.

Рубен встает, отодвигает стул. Медленно перебирает ногами. Пытается держать ритм, но у него ничего не выходит.

В динамиках стук его каблуков повторяется все громче и громче. Когда Рубен все–таки набирает темп и начинает танцевать, Санитар подходит, забирает стул Рубена, уходит.

Голос пожилого ангела. Вот видишь, все хорошо. Хороший мальчик.

Голос молодого ангела. Мы в тебе не ошибались.

Голос пожилого ангела. Говори.

Рубен. Что говорить?

Голос пожилого ангела. Что жизнь прекрасна.

Рубен. Жизнь прекрасна.

Голос пожилого ангела. Ничего не было.

Рубен. Ничего не было.

Голос пожилого ангела. Ты родился в Оксфорде.

Рубен. Почему бы и нет? Оксфорд – красивый город. Да я вообще мог бы родиться где угодно. В Стране Оз, например.

Голос пожилого ангела. Пусть будет Страна Оз. Но поубедительней, пожалуйста.

Рубен продолжает танцевать. Становится заметно, что ему гораздо лучше. Он смотрит вверх, на динамики. В динамиках очень тихо вступает саксофон. Рубен смотрит в зал.

Рубен. Я родился в Ноттингемшире.

Голос молодого ангела. Чего это он?

Голос пожилого ангела. Ты родился в Оксфорде, учился в Кембридже.

Рубен. Все правильно. Я учился в Кембридже. Но родился я не в Оксфорде, а в Ноттингемшире. Какая разница?

Голос пожилого ангела. Никакой. Продолжай.

Рубен. Я родился в Ноттингемшире. Голос Доктора из динамиков. Подождите.

Выбегает Доктор.

Доктор. Это я родился в Ноттингемшире.

Рубен. Нет, я.

Доктор. А я где, по–вашему, родился?

Рубен. Вы в Москве родились. Сами рассказывали. И друзей у вас в Москве много. И учились вы в Москве.

Доктор. А вы в Кембридже?

Рубен. Почему бы и нет?

Доктор. Потому что это несправедливо. Я всю жизнь мечтал стать врачом, а стал доктором в дурдоме. (Вынимает из кармана дурацкий колпак с красным крестом, надевает на голову.) Это справедливо? Ангелы эти сумасшедшие, Степанида Евлампиевна. Это справедливо? Прожить всю жизнь в лесу, пить спирт, потом повеситься от тоски и одиночества. Вы – Автор. Должны понимать. Я – герой вашей пьесы. С героями так не поступают.

Рубен. Не знаю. Как поступают с героями?

Доктор. Это элементарно. Автор ставит героя на то место, где бы хотел оказаться сам. Вот вы хотели бы быть корабельным врачом, увидеть Бробдинград, гуигнгнмов?

Рубен. Хотел бы.

Доктор. Все нормально. Так и должно быть. Теперь вам придется отдать эту роль мне.

Рубен. И не подумаю.

Доктор. К сожалению, таковы правила игры. Иначе Публика не поверит. Я – это вы, вы – это я. У вас ведь есть способности к языкам? Страсть к путешествиям? Вы не любите врачей, я их тоже не люблю.

Рубен. Смотря каких врачей. Хирургов, например, я уважаю, терапевтов терплю. Психиатров не люблю.