Соблазненный обольститель - Изобел Карр

Когда мужчина в плаще поравнялся с ней, она почувствовала, как бок обожгло болью. Потом что-то ударило ей в ребра. В следующий миг лакей Моубреев с криком набросился на незнакомца. Ливи взмахнула зонтом. Спицы смялись, распоротая ткань повисла клочьями – в ней запутался нож.

Оливия дернула зонт, нож отлетел в сторону. Мужчина в плаще вырвался из рук лакея и бросился бежать под хлещущими струями дождя. Беспризорник уставился на Ливи изумленными круглыми глазами.

– У вас платье в крови, мисс.

Ливи оглядела себя. На юбке и корсаже проступали темные пятна крови. Лакей Моубреев был потрясен не меньше мальчишки.

– Я лучше отведу вас назад к ее светлости, миледи.

– Мой дом ближе, – возразила Ливи. Руки вдруг начали дрожать, ноги сделались ватными. – Он здесь, за углом.

Слуга, бормоча извинения, обхватил ее за талию и потащил к дверям дома. Дверь отворил Парсонс. Ливи с лакеем, спотыкаясь, ввалились в холл. Вода лилась с них потоками, собираясь в лужи на мраморном полу.

Вернувшись домой после долгого беспокойного дня, проведенного в палате лордов, Филипп застал страшный переполох. Слуги метались по комнатам.

– Как такое возможно? Леди Оливию ранили ножом? Но кто?

Дворецкий побледнел.

– Мы не знаем, милорд. Доктор еще у нее. А от лакея Моубреев, сопровождавшего миледи, мы почти ничего не добились. Он лишь сказал, что какой-то мужчина в плаще кинулся к леди Оливии на улице и пырнул ее ножом.

Филипп не стал спрашивать, почему его дочь сопровождал посторонний слуга. Он легко мог догадаться, как это вышло. Едва ли стоило отчитывать сейчас Оливию или Парсонса. Ливи всегда считала бессмысленным таскать за собой повсюду лакея, даже когда была ребенком.

С тяжелым сердцем он вошел в спальню дочери. Бледная Ливи, обернутая в простыню, лежала в постели. Доктор Кингстон осторожно промывал длинную рану у нее на боку. Рядом стояла горничная со свечой. Заметив Филиппа, доктор поднял голову.

– Я дал вашей дочери настойку опия, – сказал он, возвращаясь к работе. – Порезы неглубокие. К счастью, нож скользнул по планкам корсета, оставив лишь пару царапин. Но если не удалить попавшую в раны ткань, может быть нагноение.

Обойдя кровать, Филипп склонился над дочерью. Оливия стиснула зубы, лицо ее страдальчески исказилось, пока доктор обрабатывал раны. Взгляд Ливи был затуманен лекарством, но она еще сознавала, что происходит вокруг.

– Я случайно встретила на улице безумца, – пробормотала она. – Кажется, на эту тему был детский стишок.

Филипп ласково погладил дочь по волосам, затем придвинул стул к ее кровати, сел и взял Ливи за руку. Она крепко сжала его ладонь и вздрогнула, когда доктор принялся смазывать раны каким-то снадобьем. Наложив повязку, Кингстон направился к умывальнику, чтобы вымыть руки, затем жестом подозвал к себе Филиппа.

– Как я уже говорил, раны оказались несерьезными. Через день-другой порезы затянутся и, если не произошло заражения, быстро заживут. Судя по тому, что рассказал лакей, вашей дочери невероятно повезло.

Филипп угрюмо кивнул. Доктор Кингстон собрал инструменты и покинул дом. Горничная вслед за ним выскользнула из комнаты, собрав окровавленные простыни и остатки одежды госпожи.

– Мне нужно увидеться с мадам де Корбевиль, – настойчиво проговорила Ливи.

Повернувшись, Филипп встретил лихорадочно блестящий, беспокойный взгляд дочери.

– Для этого тебе нужно отправиться в Париж, – вздохнул Филипп, опускаясь на стул возле ее кровати.

– Думаю, вам следует встретиться с графиней, папа.

– Броситься за ней в погоню, умоляя вернуться ко мне?

– Оставьте этот шутливый тон, – сонно пробормотала Оливия, повторив излюбленное замечание своей бабушки. – Вы не были официально помолвлены, так что графиня не может вернуться к вам.

– Пожалуй, – с притворной серьезностью согласился Филипп, подтыкая одеяло Ливи под плечо. Поднявшись, он задул свечу и направился к дверям.

Когда дверь за ним закрылась, Ливи добавила:

– К тому же у нее ваша собака.

Утром Ливи, к ужасу своей камеристки, встала с постели. После того как Фрит переменила ей повязку, смазав рану отвратительной пахучей мазью, оставленной доктором, Ливи надела поверх рубашки легкий корсет на шнуровке и в пеньюаре спустилась к завтраку.

Увидев, как дочь расхаживает по дому, граф всполошился не на шутку.

– Горничная принесла бы тебе завтрак в постель, – сказал он с укором.

– Не сомневаюсь. А потом вы бы отправились на сегодняшнее заседание в палату лордов, и мы с вами не увиделись бы до самого вечера. – Намазав имбирным вареньем кусочек поджаренного хлеба, Ливи с жадностью его съела. Накануне днем она наскоро пообедала в «Звездном плуге», но с тех пор у нее не было во рту ни крошки. Странно, что пустой желудок не разбудил ее громким урчанием.

– Вы уже обратились в полицию? – спросила она.

– Да, хотя не думаю, что из этого выйдет какой-то прок. – По резкому сухому шороху газеты Ливи поняла, что отец расстроен.

– Я говорила серьезно насчет Парижа, – сменила она тему разговора, потянувшись за вторым ломтиком хлеба.

Отец отложил газету и, наполнив чашку кофе, передал дочери. Ей показалось, что граф выглядит старше, словно тот внутренний свет, что придавал живость его чертам, вдруг погас. Ливи понимала, что виной тому не только вчерашнее нападение на нее, но и разочарование в любви: она чувствовала на сердце ту же мертвящую свинцовую тяжесть.

– Я в этом не сомневался.

Ливи недовольно поморщилась, взглянув на кофе, но послушно выпила его. Ей не хотелось беспокоить слуг просьбой приготовить шоколад.

– Если я отказалась от брака с Девиром, это вовсе не значит, что вам не следует жениться на его сестре. В самом деле, папа, поезжайте за ней.

– А почему ты так уверена, что графиня захочет принять мое предложение? – Он повертел в руках пустую кофейную чашку, избегая взгляда дочери.

– Я не слепая, – отозвалась Ливи. – Не хочу, чтобы вы оба были несчастны из-за какой-то нелепой лживой сплетни. Я не настолько эгоистична.

Отец налил себе еще кофе, неловко расплескав его. По блюдцу расплылась темная лужица.

– Не можешь его простить?

Ливи угрюмо покачала головой.

– Думаю, Генри солгал насчет графини, но о женщине, которую содержит Девир, он сказал правду.

Граф изумленно поднял брови:

– Девир признался, что у него есть любовница?

Ливи вновь качнула головой, не желая ничего объяснять даже отцу. Лицо графа посуровело.