Врата - Фрэнсис Пол Вилсон

— Наверно, повезло.

— Я серьезно. Надо пойти в полицию, в Управление Национального парка...

— Я так не работаю.

— Что это значит? Второй раз повторяешь.

— Очень просто, папа. Я обещал вернуть Карла домой в целости и сохранности. Я — а не копы, не лесничие. Так и будет.

— Но ведь ты же не знал, чего это тебе будет стоить, когда обещал. Он не может требовать исполнения обещания.

— Он и не требует, — сказал Джек. — Ты не понял.

Том поскреб подбородок.

— Отлично понял. И знаешь... чем больше я тебя узнаю, тем больше ты мне нравишься. Исполнения обещания требует вовсе не Карл... а ты сам. Я за это тебя уважаю. Дьявольски глупо... но уважаю.

— Спасибо.

Что сказать? Папа понял.

— Только тебе нельзя идти одному. Необходимо прикрытие.

— Рассказывай! Знаешь, где его найти?

— У себя перед глазами.

Джек рассмеялся. Отец промолчал.

— Без шуток.

— Папа, ты на эту роль не годишься.

— Почему ты так уверен? — Он распахнул дверь веранды. — Заходи. Расскажу кое-что, чего ты не знаешь.

— О чем?

Что бы он ни рассказывал, не стоит прибегать к помощи семидесятилетнего бухгалтера, тем более что этот семидесятилетний бухгалтер его отец.

— О себе.

Дома отец протянул ему чашку кофе и, прежде чем Джек успел спросить, в чем дело, скрылся в своей спальне. Через минуту вернулся с серой металлической шкатулкой в руках, которую он обнаружил во вторник. Не ожидал ее снова увидеть, но еще больше его удивила одежда отца.

— Папа, ты для смеха нарядился в кофту?

Тот плотней запахнулся в старый коричневый мохеровый кардиган.

— Холодно! На градуснике за окном шестьдесят девять градусов[45].

Джек не удержался от смеха.

— Ты настоящий снежный человек, пап.

— Не обращай внимания. — Том поставил шкатулку на кофейный столик. — Садись.

Сын уселся напротив него.

— Что у тебя там? — спросил он, заранее зная ответ.

Отец отпер шкатулку и откинул крышку. Вытащил старую фотографию, передал Джеку: он сам и шестеро молодых парней в форме.

Джек внимательно всмотрелся, прикинувшись, будто в первый раз ее видит.

— Эй, это ж ты в армии!

— В армии? — Том скорчил гримасу. — Эти дурни из морской пехоты. «Всегда верны»[46]и так далее.

— Армия, морская пехота, — пожал Джек плечами, — какая разница?

— Попади ты на службу, не спрашивал бы.

— Но ведь вы же сражались с одним врагом, правда?

— Да, но мы его крепче били. — Отец постучал пальцем по снимку. — Мои однополчане. — Выражение его лица смягчилось. — Остался только я один.

Джек посмотрел на юные лица.

— Чему вы улыбаетесь?

— Только что вышли из снайперской школы.

Сын взглянул на отца:

— Ты был снайпером? — Он научился верить невероятному, только это уж слишком. — Неужели мой папа снайпер?

— Ты произносишь это как ругательство.

— Вовсе нет. Я просто... потрясен.

— Многие снайперов ненавидят, даже военные. А после того, как пара психопатов поубивала недавно в округе Колумбия столько народу, почти все последовали их примеру. Но те двое не снайперы. Наемные убийцы. Даже рядом не стояли со снайперами. Снайпер стреляет не по всякой движущейся цели, он преследует конкретную цель, стратегическую.

— И ты это делал в Корее.

Отец медленно кивнул:

— Я многих там перестрелял, Джек. Наверняка нынче бродит по свету немало солдат, которые за время службы поубивали гораздо больше врагов — немцев, японцев, северных корейцев, китайцев, вьетнамцев, — но они просто стреляли в безликих незнакомцев, старавшихся убить их самих. Снайперы — дело другое. Мы прятались в укрытии, выбирали конкретную цель. Нас не интересовали мельтешившие в пятистах ярдах сотни, тысячи солдат. Нам были нужны офицеры, сержантский состав, радисты, чтобы подорвать мобильность и боевой дух противника.

Джек пристально смотрел на него.

— Что-то вроде... личной мести?

— Похоже. Поэтому мы чувствовали замешательство... Не хотелось хладнокровно брать на мушку человека на бивуаке, прицеливаться, спускать курок. — Он вздохнул. — Пожалуй, действительно что-то вроде личной мести.

— Но если это спасало жизнь...

— Все равно, хладнокровное убийство... На первых порах я следил за радистами и за гаубичной командой. Как только снимал офицера, сержанта, к рации или гаубице тут же бросался кто-то другой, и его тоже надо было снимать.

Джек кивнул.

— И ты стал охотиться за снаряжением.

— Именно. Знаешь, что делает с рацией или с прицелом гаубицы заряд 30-го калибра?

— Могу себе представить. — Джек отлично представлял себе эффект. — После этого только на свалку, больше никуда. Вы тогда из «М-1» стреляли?

— Мы, снайперы, тренировались с винтовками с восьмикратным прицелом. Я из нее сделал пару смертельных выстрелов за тысячу ярдов.

За тысячу... за три тысячи... убить человека, который находится от тебя за полмили... Немыслимо... Джек старался по возможности не пускать в ход оружие, но при необходимости без колебаний им пользовался. Как правило, с близкого расстояния, точно говоря, не более двадцати пяти футов.

А тысяча ярдов...

— Патроны какие?

— М-72.

Джек не слышал ничего подобного.

— Сколько гран?

— Ты в этом разбираешься? — прищурился Том.

— Немного, — пожал он плечами. — Главным образом в ружейных боеприпасах.

— Главным образом?

— Да. — Не хотелось вдаваться в подробности. — Ну и сколько же гран?

— Сто семьдесят пять с половиной.

Джек присвистнул.

— Да, — кивнул Том. — Дуб пробивает на двенадцать дюймов. Замечательно маленький радиус точности. Хорошие обоймы.

— Не считай меня занудой, но... многих ты убил?

Отец покачал головой, закрывая глаза:

— Не знаю. Бросил считать на пятидесяти.