Виновник завтрашнего дня - Арина Александер

Боже, когда уже рассвет? Такая длинная ночь. Устала очень. Чем больше думала о Лёшке, тем больше грузилась, изнывая от беспокойства. Захотелось кому-то пожаловаться, открыться, поделиться наболевшим… Кому тут пожалуешься? Ни матери, ни сестры, ни любимого человека.

Отыскав телефон, набрала Гончарова. Пофиг, что может обругать, лишь бы ответил. Я всё пойму по голосу. Но его телефон был отключен. Звонить Скибинскому? И что я ему скажу? Не подскажете, как там Лёша? Вике? Боже упаси. Ваньке? Он приехал сразу же после меня, так что вряд ли бы мог помочь.

Заторможено раздевшись, побрела в ванную. Сняв трусики, стала под душ и, не сдержавшись, медленно сползла по кафелю. Не было ни сил, ни желания противостоять накатившей слабости. Спрятав лицо в ладонях, разрыдалась навзрыд, оплакивая не только испытываемую боль, но и безответную любовь. Зря играла перед ним, следуя дебильным советам Таськи. Нужно было оставаться самой собой, без всякого выпендрёжа. Пускай и не влюбила бы в себя, но на дружбу бы могла рассчитывать. А так…

Вместо того чтобы лечь в постель и попытаться уснуть, спустилась в кабинет к Скибинскому, уверенно подошла к бару и без зазрения совести потянула из него самый дорогой коньяк. Помирать — так с музыкой. Не напилась на празднике, так хоть сейчас оторвусь на полную.

Понимала, что спиртное — не выход. Но мне нужно было приглушить обострившиеся чувства, заглушить разыгравшееся сожаление и едкое унижение. А ведь мне чего хотелось? Чтобы пожалел, успокоил. Неужели не понимает, насколько тяжело видеть его с другой? Наверное, нет. Вон, согнал на мне злость, выпустил пар, и даже не попытался понять, ах, да, ещё и из машины выбросил. Как говориться, no comment.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мне ли не знать, что, когда я пьяная, могу учудить такое, что на трезвую голову никогда бы не додумалась. И что? Думаете, меня это остановило? Ага. Щас. Если после двух бокалов шампанского меня понесло к ротвейлерам, то что можно было ожидать от коньяка? Конечно, и море стало по колено, и решительности прибавилось. Да мне не то что море, океан стал по колено. Вот хоть ты тресни, а я должна поговорить с Лёшкой, при чем именно сейчас.

Учудить глупость — дело нехитрое. С этим у меня проблем никогда не было.

Отыскав в скомканном одеяле телефон, ещё раз набрала его и выслушав в очередной раз оповещение о недосягаемости абонента, вызвала такси.

Пока надевала джинсы и пыталась застегнуть на рубашке пуговицы, ломала голову над мега сложным вопросом: сказать сразу, что люблю или зайти издалека?

Да ни то ни другое, потому что в гостинице Гончарова не оказалось. Конечно, меня предупредили на ресепшен, что его нет в номере, но ой… кто их слушает, этих администраторов.

Поднявшись на пятый этаж и убедившись, что меня всё-таки не обманули, расстроенно выдохнула. И что теперь? Возвращаться? Нее, так дело не пойдет. Думай, Владка, думай!

Говорят, если очень захотеть, можно в космос полететь. Я тоже так считаю. Важно никогда и ни при каких обстоятельствах не опускать руки, хотя мои как раз таки опускались бесчисленное количество раз. Хорошо, что натура у меня упрямая и лобешник непробиваемый, иначе давно бы сдалась.

Размахивая полупустой бутылкой конька, спустилась обратно на ресепшен и потребовала ключи от Лёшкиного номера. Мне вежливо отказали. Тогда я пустила в ход свой главный козырь и впервые испытала благодарность за причастность к семье Скибинского. Никогда не использовала его фамилию ради достижения личных целей, но результат не заставил себя ждать. Стоило заикнуться, кто мой родственник, как мне вручили ключи и, проводив до Лёшкиного номера, пожелали спокойной ночи.

Ого! Вот это эффект. Я, конечно, знала, что во власти Павла Олеговича едва не весь город, но не догадывалась, что настолько масштабно. Мне понравилось. О том, чем всё могло закончиться, старалась не думать. Вот выговорюсь, облегчу душу, а потом хоть потоп. Что-что, а задницы мне не жалко. Уже нет.

Упав на огромную кровать, поджала под себя ноги и приготовилась ждать. С жадностью принюхалась к наволочке и разочаровано выдохнула: ничем она не пахла. Сразу видно, за чистой и порядком тут следили весьма тщательно. Чтобы хоть как-то скоротать время, принялась изучать номер, а точнее, его хозяина. В гардеробной потрогала едва не каждую футболку, обласкала пальцами все рубашки, примерила на себя косуху, вбирая в себя едва уловимый аромат цитруса.

Потом заглянула в ванную и, осмотревшись по сторонам, завизжала от восторга, обнаружив на одной из полок флакон мужских духов. О-о-о, вот тут я оторвалась, обрызгав себя с ног до головы.

Окутанная ароматным шлейфом, выдавила на палец зубную пасту, изучила языком её вкус, понюхала гель для душа, кстати, тоже цитрусовый и блаженно улыбаясь, разлеглась на кровати. Теперь, закрыв глаза, представить рядом Гончарова было не так уж и сложно. Вот его дыхание ласково щекочет кожу, скользит по шее, смешивается с моим. Он такой тяжелый, но мне приятна его тяжесть. Рядом с ним чувствую себя такой крошечной, такой уязвимой и одновременно защищенной…

Не дождалась. Уснула. Не могу сказать, сколько прошло времени, такое ощущение, что спала достаточно долго, но когда спохватилась — за панорамным окном только начало светать.

Недоуменно обвела глазами номер, вспоминая, как и при каких обстоятельствах попала сюда и едва не вскрикнула, различив за дверью приглушенные голоса.

Вскочила с кровати, вся похолодев. Заметалась по комнате, схватившись за волосы, и бросилась, было, к двери, но тут же отшатнулась, словно обжегшись. Что я скажу? Не была уверенна на все сто процентов, но почему-то показалось, что Лёшка был не один. Че-е-ерт. Будь он сам — действовала бы по плану, но на такой поворот я как-то не рассчитывала.

Меня охватила паника. С обезумившими глазами шарахнулась от двери и рванула в гардеробную, едва успев спрятаться. Вот тут-то я и поняла, что окончательно загнала себя в ловушку.

Вот это позорище.

Первым в номер вошел Лёшка. Я на свой страх и риск приоткрыла двухстворчатые дверцы и проследила за его появлением. «Всё из-за тебя, — зашипела едва не плача от досады. — Был бы на связи, ничего бы не случилось».

В голове сотни мыслей и ни одной толковой. Никогда не напивалась в одиночку. Рядом всегда был кто-то. Да и не помню, чтобы вот так чудила. В основном, дойдя до нужной кондиции, смиренно ложилась спать. Но чтобы вот так?! Мало того, что голова кружилась, так ещё и тошнота подкатывала к горлу. С трудом собрала во рту слюну, чтобы сглотнуть и, прикрыв рот ладошкой, превратилась в статую.