Когда заканчиваются сказки - Елена Кондрацкая

– Я не беспокоюсь. – Финист закрепил последний оборот повязки. – Просто не мог упустить шанса снова увидеть тебя голой.

Василиса закатила глаза.

Финист подался вперёд и повалил её на кровать. Его горячие руки обжигали, и Василисе казалось, что каждое его прикосновение оставляет на её коже тлеющее клеймо.

– Эй, ты чего, я же ранена. – Василиса отчаянно попыталась сопротивляться.

– Ты же сказала, что почти не болит, – промурлыкал Финист, впиваясь зубами в её грудь.

Василиса вскрикнула и вцепилась пальцами ему в плечи:

– Теперь болит!

– Хорошо, я постараюсь быть нежнее, – не терпящим возражений тоном ответил Финист.

В дверь постучали.

– Эй, Финист! – послышался низкий голос Угги. – Там к тебе какая-то девка приехала. Уже достала всех внизу.

Финист со стоном оторвался от Василисы.

– Что ещё за девка?

– Говорит, Уда. Тупое имя, как по мне. Да и мелкая она.

Финист вскинулся. Желание испарилось, будто его и не было. Василису словно ушатом холодной воды окатили подозрение, удивление и непонимание. Она со вздохом облегчения откинулась на подушки.

Финист соскочил с кровати и открыл дверь.

– Уда? – переспросил он.

– Угу. Твоя подружка?

– Вроде того. – Финист нахмурился. – Она писала мне совсем недавно…

Он осёкся и оглянулся на Василису. Несколько долгих мгновений он смотрел на неё невидящим взглядом. Василиса чувствовала, как мечутся мысли в его голове, но улавливала только обрывки беспокойства и тревоги. Что это значит? Что это за девушка такая? Финист явно не ожидал её появления.

– Оденься, – приказал Финист. – И жди меня здесь.

Василиса схватила рубаху ещё до того, как до неё дошёл смысл сказанного, тело откликалось на приказ мгновенно.

– Ты же обещал не приказывать мне, – хрипло сказала она.

– Обстоятельства изменились, – отмахнулся Финист и шагнул за дверь, но тут же заглянул обратно и бросил Василисе нож. – И если сюда войдёт кто-то, кроме меня… Убей.

Кирши едва не загнал коня, но прибыл в Варден глубокой ночью. Дальше дело оставалось за Удой. Кирши внушил ей устраивать шум в таверне и требовать Финиста, а потом увести его из таверны и держать при себе столько, сколько получится.

Сам Кирши незаметно поднялся на второй этаж, скрылся в тени в конце коридора и стал ждать. Вскоре на этаж поднялся верзила, постучал в дверь. Дверь открылась. И до Кирши донеслись приглушённые голоса, но они были слишком далеко, чтобы можно было разобрать сказанное. Финист – а это оказался именно он – вышел из комнаты и направился вниз за верзилой.

Отлично. Пробраться в комнату, найти шкатулку – это самое главное, а уже потом – если захочется – можно схватить и Финиста.

Кирши направился к нужной комнате. Прислушался. Внутри было тихо. Дверь со скрипом приоткрылась, и Кирши заглянул внутрь. Сердце радостно забилось. Он сразу заметил шкатулку. Прямо здесь, на каминной полке, Финист даже не пытался её спрятать.

Темный вошёл в комнату и быстрым шагом направился к полке. Рука уже почти коснулась хрустальной крышки, когда он услышал шорох.

Тень, что пряталась за дверью, рванула к нему, в свете камина сверкнул нож. Кирши увернулся, нож чиркнул по каменной кладке камина, высекая искры.

Он схватился за рукоять катаны, запоздало понимая, что в комнате слишком тесно для битвы на мечах. Нападающий не ждал и уже замахнулся снова. Кирши перехватил руку с ножом и с силой бросил его на пол. Занёс кулак для удара и замер.

Свет камина выхватил из тьмы до боли знакомое лицо. Перекошенное от боли, злобы, но… Внутри всё сжалось, к горлу подкатил ком, а сердце провалилось куда-то, глухо забившись сразу во всём теле.

– Василиса? – хрипло сказал Кирши, не веря ни собственным глазам, ни тому, что это имя вопреки воле сорвалось с его губ.

Девушка – он всё ещё не верил, что это могла быть Василиса, – широко распахнула глаза. Её глаза.

– Кирши? – сказала она одними губами, и глаза её наполнились слезами. – Боги, Кирши, Кирши, Кирши…

Кирши разозлился. Ему не нравились эти игры, он ненавидел, когда его слабости использовали против него.

– Кто ты?! – прорычал он, хватая девушку за грудки и с силой вдавливая в пол. – Кто ты, чёрт возьми, такая?!

Девушка пискнула и вцепилась пальцами в его руку:

– Это я, Кирши! Это я, Василиса!

– Чёрта с два! Я лично сжёг её тело! Кто ты такая?!

Он безумно, до одури хотел верить, что перед ним Василиса. Другая, с короткими волосами, худая, измученная, но та же самая Василиса, которую он видел только во снах, которая звала его, которая обещала вернуться.

– Это Морена, – прохрипела Василиса под весом его рук. – Это всё Морена. Заклинание Белогора сработало, но не для его сына, а для меня! Кирши, пожалуйста, ты задушишь меня! Я всё объясню, клянусь!

Кирши ослабил хватку. Василиса впилась в его руки сильнее.

– Только не отпускай! – воскликнула она. – Финист приказал убить каждого, кто сюда войдёт. Если отпустишь, я снова на тебя брошусь.

– Что? Почему?

Василиса скривилась:

– Он заставил меня принести клятву верности. Магическую клятву.

Кирши стиснул зубы. Что тут вообще творится?! Вопросы ворохом свалились на голову, а пальцы чувствовали, как в груди Василисы быстро колотится сердце. Жива? Она правда жива?

– Я правда жива, – прошептала она, разглядев что-то в его взгляде. – Но я убью тебя, Кирши, если ты меня отпустишь. И я ничего, слышишь, ничего не смогу с собой поделать. Если бы ты знал, что такое клятва…

– Я знаю, что такое клятва, – процедил Кирши, стаскивая с Василисы ремень. – Я дал такую Атли.

– Ох, – только и сказала Василиса, и Кирши увидел в её глазах сожаление, сочувствие и боль. Боль, которая лучше любых слов говорила о том, что Василиса его понимает.

Кирши связал ей ремнём руки:

– Когда Финист вернётся, я прикажу ему освободить тебя от клятвы.

Вздох облегчения сорвался с губ Василисы, и она прикрыла глаза:

– Спасибо.

Кирши стоял у камина, не отрывая от неё глаз. Он всё ещё не мог поверить, что всё происходящее правда. Ждал, что Василиса сейчас обратится в ночницу или какую другую тварь и наваждение рассеется. Но минуты шли, а она не исчезала. Лежала на полу, глядела на него своими огромными карими глазами и, кажется, тоже не могла наглядеться. Кирши хотел снова коснуться её, обнять, поцеловать, но не мог найти в себе силы сдвинуться с места.