Пассажирка - Александра Бракен

«Где же тигр?» – подумала Этта. Заметив его, она сперва почувствовала только удивление и радость. Его светящиеся глаза следили за ними с неподдельным интересом. Только тогда она поняла, что барьера между ними нет.

Руки Николаса скользили по ее влажным волосам, плечам, рукам и возвращались к лицу. Он медленно вернулся в фокус, и она поняла, что все это время он с ней разговаривал.

– Можешь встать? – спросил он ее. Земля под ними превратилась в реку грязи, и ей не терпелось из нее выбраться. Этта кивнула, принимая его помощь, и осторожно проверила, может ли опереться на ногу. Руки девушки все еще оставались на его обнаженных плечах, когда она заглянула ему в лицо.

– Все в порядке? – спросил он. Голос Николаса по-прежнему звучал для нее странно. Этта снова кивнула. Стоять оказалось легко, говорить – нет.

– Хочешь пройтись?

Она кивнула, прижимая руки к груди.

Николас подталкивал их вперед, но в Эттиной голове вертелась какая-то мысль, и она потянула его обратно:

– Подожд… надо забрать…

– Что? – переспросил он. – Змею?

– Ага. – Этта стряхнула остатки потрясения, сковавшего разум. – Что, если… что, если нам захочется есть? Может, взять ее с собой? – Подумав еще немного, она добавила: – Только, наверное, не голову.

Окруженный зеленым занавесом, ярко светящимся даже в серебристом пасмурном свете, с дождем, струящимся по лицу, плечам, шрамам, исчертившим грудь, Николас моргнул и засмеялся. Запрокинул голову назад, ловя дождь лицом, а когда, наконец, наклонился поцеловать ее, сладость поцелуя замерла у него на губах.

Все закончилось, не успев начаться. Он отстранился, смущенно и испуганно вглядываясь в лицо Этты. Ее рукам не терпелось разгладить беспокойные складочки на его лбу, вокруг красивых темных глаз. Но он был не из тех, кто любил, чтобы его успокаивали, – она-то знала, а еще она знала, что это беспокойство – не просто глупые приличия восемнадцатого века. Они сейчас не там.

Она расправила плечи, с вызовом встречая его взгляд:

– Ты называешь это поцелуем?

Уголок его рта насмешливо приподнялся:

– У нас нет времени на настоящий, пиратка. А теперь скажи, где мы?

В какой-то миг между тем, как Николас ушел… заниматься тем, что заставило его снять рубашку… и тем, как она нашла обезглавленную статую Будды, на задворках ее разума начало укореняться подозрение. И пока Этта шла, выхватывая взглядом далекие темные пики храма, она на секунду почувствовала облегчение от того, что была права, а затем ее снова охватила ярость.

Нью-Йорк.

Лондон.

Теперь Камбоджа.

Слишком много совпадений. Она вытащила письмо, перечитала первую подсказку, которую они пропустили, поскольку уже были в Нью-Йорке: «Поднимитесь и войдите в логово, где тьма отдаст вам ваши полосы».

Должно быть, имелся в виду монастырь Такцанг-Лакханг в Бутане, который называли «Логовом тигрицы» или «Гнездом тигрицы», где ее мать, уединившись в одной из пещер, якобы размышляла о своем будущем. Что теперь казалось, мягко говоря, маловероятным.

Мама давно рассказала ей, как расшифровать письмо. Рассказала тысячу раз, под видом историй о своей жизни и приключениях – даже нарисовала сцены, развесив их на стене гостиной в правильном порядке, из-за чего теперь Этта чувствовала себя идиоткой, не сообразившей сразу. Каждая подсказка была тщательно замаскирована, чтобы скрыть реальность ее жизни как путешественницы, но все они прятались на видном месте. Теперь Этта была уверена, что картина с Британским музеем предназначалась не для того, чтобы привести ее в музей, а ради изображения Элис. И – Этта была готова поспорить – перепроверь она, и обнаружила бы, что якобы первая квартира матери в городе, та, которую она нарисовала, чтобы показать сияние огней Восточного Мидтауна через одно из окон, находилась на месте таверны «Горлица».

Ты слушаешь, Этта?

Этта, ты обратила внимание?

Давай, я расскажу тебе историю…

Роуз посадила семена и поливала их снова и снова, год за годом рассказывая одни и те же истории. Она дала Этте все, чтобы та нашла астролябию, ей оставалось лишь увидеть связь.

Этта никогда не бывала в «Гнезде тигрицы», да и вообще в Бутане, но благодаря побывавшей здесь матери кое-что знала.

Они с Николасом шли бок о бок, она – уткнувшись в землю, он – на тропу перед ними и на темные камни и статуи, поднимающиеся из листвы, словно вешки, обозначающие дорогу. Из наполовину правдивых историй матери Этта знала, что в ее время оба города – Ангкор-Ват и Ангкор-Тхом, в котором они сейчас находились, – в основном расчистили от захвативших их джунглей, чтобы туристы могли осматривать храмы и прочие сооружения. Но в каком бы году и эре они ни оказались, было ясно, что Кхмерская империя их уже оставила, а Западная цивилизация еще не нашла.

– Придется плыть, – после почти часового молчания сообщил Николас. Они набрели на то, что Этте показалось частью рва, окружающего развалины великого города. Ров, естественно, многие года обсыпался и зарастал, но от беспрерывно хлещущего ливня уровень воды поднялся настолько, что вброд было не перейти.

– Нет, мама говорила про какой-то мост… кажется, у южных ворот, – возразила Этта. Девушка сомневалась, что он будет похож на современную пешеходную дорожку, к которым она привыкла в своем времени, но его стоило найти, чтобы не встречаться с обитателями рва, кем бы те ни были.

Желая заполнить тишину и перестать слышать в пляске дождя на листьях шипение рассерженных змей, Этта спросила:

– Где ты путешествовал с Джулианом?

– Там-сям.

Хорошо. Тема Джулиана все еще закрыта, и она не хотела давить на нее, если она приносила столь явную боль. Но Этте было невероятно любопытно узнать об этом кусочке его жизни.

– Думаю, ты был близок к тому, чтобы взять верный след астролябии, – сказала она ему. – Не думаю, что вы были в правильном году, но почти уверена, что первая подсказка относится к «Гнезду тигрицы». Джулиан ведь погиб там?

Николас запустил руку в свои короткие волосы и кивнул.

Этта переплела пальцы.

– Ведь это мама виновата? Во всем. В том, что ты путешествовал с ним, в его смерти…

– Я могу простить твою мать: она делала то, что считала правильным, даже если ее методы были сомнительны и чертовски неприятны, – ответил он. – Но если проследить вину до самых ее истоков, виноват один лишь Айронвуд.

Всегда Айронвуд.

– Не знаю, где и как начать, – признался он, отводя ветку с ее пути. Николас искал слова. – Нас с Джулианом отправили в Бутан, потому что старик нашел записи, как монах однажды заметил молодую блондинку в пещере для медитаций, никогда ее не покинувшую. Мы думали, это будет очередная безрезультатная попытка. Где только мы не искали все эти долгие годы: от Мексики и Индии до того, что тебе, вероятно, известно как Аляска?