Роза в ее руке - Александра Астафьева

— Кое-что могло бы решить, — я попытался успокоиться, но разбитое сердце не желало подчиняться остаткам здравого смысла. — Однако ты отказалась.

Ее глаза все еще были мокрыми от слез, губы распухшими, кончик носа красным. С диким желанием хотелось коснуться ее лица, провести подушечкой пальца, собрать слезу, чтобы попробовать на вкус соленую надломленную печаль.

— Я тебя люблю, — почти прошептал.

— Прекрати.

— Я люблю тебя, — чуть громче.

— Ты все выдумал.

— Я люблю тебя, слышишь?! — сорвался на крик.

— Замолчи!

Она посмела толкнуть меня в грудь. Два раза. Впервые с нескрываемой ненавистью.

Хватило бы одного моего движения в ее сторону, чтобы она потеряла сознание. Стиснув зубы, продолжал держать себя в руках, иначе, мало бы не показалось.

Вивьен замотала головой, а я только и хотел, заткнуть ее поганый рот поцелуем, от которого стало бы еще больней. Нам обоим. Мне внутренне, когда ей — внешне.

— С* ка!

Моя нижняя губа достаточно кровоточила, а это означало, что я действительно целовал ее так, как того желало мое больное изуродованное воображение.

— Отпусти меня, Флойд! Дай мне уйти, сбежать, исчезнуть. Навсегда! — каждый раз умоляла Вивьен.

«Никогда», — прочла в моих глазах. Ее же сразу потухли.

Даже если она сбежит, я все равно найду рыжую, достану из-под земли, чего бы мне это не стоило. Как я раньше существовал без этого измученного мной создания со сладким именем Вивьен?

— Если я отпущу тебя, ты обязательно вляпаешься в какое-нибудь дерьмо, — сказал первое, что пришло в голову.

— Мне наплевать.

— Мне нет.

— Мне наплевать, что тебе не наплевать.

— Тебе плевать на меня!

— Господи! — взвыла Вивьен. — Ты просто невыносим!

— Идем со мной, — кивнул головой в сторону дома, отставив свои приказные намерения. Сейчас нужно было давить на ее жалость — проверенный способ.

— Я никуда с тобой больше не пойду, не туда, где мы будем одни, где никто не спасет меня от тебя.

Последние слова она произнесла с опаской, но выдержала мой взгляд.

Пора было закруглять действие спектакля умалишенного влюбленного и девки, которая крутила им, как хотела.

Я все равно выигрывал. Всегда, пусть даже отчасти признавал поражение. Она ускользала от меня, но я знал, что делать в таких моментах. Чтобы Вивьен хоть на какое-то мгновение, хоть на чуть-чуть, оказалась по-настоящему моей.

— Прости, я опять вспылил, — притянул к себе за руку и обнял, вместо того, чтобы взять силой и увести в дом.

Если бы в ту минуту она не последовала за мной, я бы окончательно свихнулся.

Снаружи я был бессилен, а внутри — ликовал, когда она рыдала, но не вырывалась из объятий.

— Почему мы не можем поговорить как нормальные люди, — сам того не ожидая, задал вопрос.

Вивьен отстранилась от меня, пока я придерживал ее лицо и поглаживал большими пальцами мокрые от слез скулы.

— Я не успеваю за твоими эмоциями. Не знаю, чего от тебя ожидать.

— А я не могу думать ни о чем, кроме тебя, — сказал ей, улыбнувшись.

— Ты позволял им прикасаться ко мне. Своим друзьям. У себя дома, в своей комнате. Они раздевали меня, не только взглядами, — не прекращала возвращать меня в тот ад.

— Каждый из них поплатился за это. Я был в отключке, ты же знаешь.

— Ты болен, Флойд.

— Если только тобой.

— Как долго это будет продолжаться?

— Всегда.

В тот знаменательный день для Бьорна и Вивьен ослепительно ярко светило солнце. Не было ни облачка на небе, ни намека на тучи, лишь кружил в медленном вальсе легкий осенний ветерок, грациозно подметающий опавшие листья с деревьев, что застилали лес, за которым открывался тот самый вид. Он манил и привлекал к себе загадочностью, великолепием пейзажа, зазывал свежим запахом леса и приглашал на главное событие новой жизни.

— Сегодняшний день только для вас, Бьорн, — обращалась к нему с улыбкой Меган, поправляя накрахмаленный воротник его белоснежной рубашки. — До сих пор не могу поверить, что так легко и стойко переношу твою женитьбу.

Едва узнав от Вивьен новость о предложении Бьорна, именно она настояла на свадебной церемонии. Меган устроила настоящий праздник, за что ей стоило отдать должное.

Свадьба на пирсе считалась довольно распространенным обычаем, но жених и невеста никогда бы не подумали, что само действие выйдет сказочным и волнительным. И даже осенняя атмосфера легкого бриза, лепестков роз, смешанных с пожелтевшими осенними листьями, солнечного света с переливающимися лучистыми бликами в воде — все это придавало обряду дополнительной природной нежности и естества.

Меган искренне радовалась столь замечательному событию, несмотря на то, что когда-то ей нравился Бьорн. Но не настолько, чтобы полюбить его. А Вивьен полюбила. Такого, каким он был. Со всеми существующими недостатками наряду с разнообразием хороших человеческих качеств.

И Бьорн любил ее. Спас девчонку, не оставил умирать, а ведь мог. Но тогда бы и сам не жил.

— Я уверен, что и ты нашла свое счастье, Мег, — сказал ей Бьорн, ответив улыбкой.

Итан. Тот самый «маменькин сынок» с необдуманных слов Меган, стоял на деревянном пирсе неподалеку в компании Реда и Лии, что присутствовали на венчальной церемонии. Он всегда был рядом и смотрел на Мег, как на самое прекрасное создание.

Девушка, наконец-то, остепенилась, вкусила и познала искреннее чувство, мужское отношение к себе как к любимой женщине. Определенно, она ощущала долгожданное счастье.

— Да, — ответил Меган, обернувшись на мгновение в сторону своего воздыхателя. — Он просто послан мне судьбой после всех грехов. Даже не знаю, за что Господь отблагодарил меня грешную.

— За твое доброе сердце.

Она смотрела в глаза Бьорна, не веря, что он был серьезен в своих словах.

— Спасибо тебе за Вивиан, — проговорил он, обнимая ее. — Ты самый близкий для нее человек. И не удивлюсь, если ближе меня.

Друзья обменялись друг с другом улыбками, а затем Мег поцеловала музыканта в щеку, сказав напоследок:

— Ты всегда заслуживал счастья, Бьорн. Пора уже воплотить его в жизнь.

После крепких взаимных объятий, девушка в ярко-красном платье продефилировала к гостям сказочной церемонии.

Количество приглашенных можно было сосчитать по пальцам. Неважно сколько их было, главное другое — все они являлись для Бьорна самыми близкими людьми.