Госпожа президент - Анне Хольт

Хелен Лардал Бентли считала, что идея хорошая.

Во-первых, означенная компания — самая лучшая. Самая квалифицированная и, без сомнения, самая доходная. Во-вторых, такая продажа станет серьезным шагом к нормализации отношений с теми силами на Среднем Востоке, ладить с которыми у США есть все основания. А в-третьих, что с точки зрения Хелен Бентли, пожалуй, самое главное, это поможет восстановить уважение к добропорядочным американцам арабского происхождения.

Они достаточно настрадались, считала она и упрямо стояла на своем. Она встречалась с руководством арабской компании и, хотя конечно же ничего не обещала, вполне отчетливо выказала добрую волю. А особенно ей импонировало, что, несмотря на неопределенность с куплей-продажей, компания уже сделала на территории США огромные инвестиции, чтобы к моменту передачи собственности быть, что называется, во всеоружии.

Уоррен говорил с ней тогда негромко. Не выпуская ее рук из своих. Пристально глядя ей в глаза.

«Я одобряю твою цель. Полностью. Но ты никогда ее не достигнешь, если проиграешь сейчас. Ты должна ответить ударом на удар, Хелен. Нанеси Бушу удар, какого он меньше всего ждет. Я много лет анализировал этого человека, Хелен. И хорошо изучил его, хотя лично никогда с ним не встречался. Он тоже хочет, чтобы сделка состоялась. Но достаточно опытен, чтобы до поры до времени не поднимать этот вопрос. Не провоцировать у населения вспышку эмоций, с которыми шутить нельзя. Ты можешь прижать его к стенке. Обыграть. Послушай, что тебе нужно сделать…»

Наконец-то она почувствовала себя чистой.

Кожа горела, ванная комната была наполнена горячим паром. Она вышла из душевой кабины, взяла банное полотенце. Завернулась в него, взяла еще одно, поменьше, обмотала голову. Левой рукой протерла запотевшее зеркало.

Крови на лице нет. Желвак по-прежнему заметен, но глаз открылся. Хуже всего обстоит с запястьями. Пластиковые тесемки врезались так глубоко, что в нескольких местах зияли раны. Надо попросить антисептик, а лучше хорошенько перевязать.

В тот раз она послушалась совета Уоррена. Хотя ее одолевали сомнения.

Когда ведущий дебатов спросил, как она оценивает угрозу безопасности ввиду продажи важнейшей американской инфраструктуры, она устремила взгляд прямо в камеру и произнесла пламенный, чуть ли не страстный сорокапятисекундный призыв к единению с «нашими арабскими друзьями», в особенности подчеркнув, как важно взять под защиту основополагающую американскую ценность, а именно всеобщее равноправие — где бы ни родились предки добропорядочного американца и какую бы религию он ни исповедовал.

Тут она перевела дух. Взгляд на действующего президента — и она поняла, что Уоррен был совершенно прав. Президент Буш улыбался, уверенный в победе. Вздернул плечи в этой своей странной манере, разведя руки в стороны. Он не сомневался в том, что последует дальше.

Однако последовало совсем другое.

Что же касается инфраструктуры, спокойно сказала Хелен Бентли, то здесь обстоит совершенно иначе. Она полагает, что ни одну ее часть нельзя отдавать никому, кроме американцев или их ближайших союзников. Всё, начиная от шоссейных дорог и кончая аэродромами, портовыми сооружениями, таможенными терминалами, пограничными пунктами и железными дорогами, всегда и во все времена должно находиться в американской собственности и работать только на американские интересы. И с учетом соображений национальной безопасности. Вот такова задача.

В заключение она с легкой усмешкой добавила, что достижение этой цели безусловно потребует времени и недюжинной политической воли. Тем более что сам Джордж У. Буш горячо ратовал за сделку с арабами в неофициальном документе, который она несколько секунд держала перед камерой, после чего положила на кафедру и сделала приглашающий жест в сторону ведущего. Она закончила.

Хелен Лардал Бентли выиграла дебаты с преимуществом в одиннадцать процентов. А через неделю стала президентом, как и мечтала больше десяти лет. Сразу после этого Уоррен Сиффорд возглавил новый антитеррористический отдел.

Пост руководителя не был наградой.

Наградой были часы.

И он употребил их во зло. Обманул ее собственным ее объяснением в вечной дружбе.

Verus amicus rarа avis.

Оказалось, эта истина куда правдивее, чем она предполагала.

Она подошла к двери ванной, осторожно ее приоткрыла. Прямо за дверью действительно лежала стопка одежды. Поспешно, насколько позволяло болезненное тело, она нагнулась, схватила одежду и захлопнула дверь. Заперлась.

Нижнее белье совершенно новое. С магазинными этикетками. Она отметила деликатность этого жеста, потом надела трусики и бюстгальтер. Джинсы тоже новые и вполне по размеру. Натягивая через голову бледно-розовый кашемировый джемпер с треугольным вырезом, она тотчас ощутила боль в израненных запястьях.

Постояла, глядя на себя в зеркало. Вентиляция успела выветрить большую часть пара, и в ванной было намного прохладнее, чем пять минут назад, когда она вышла из-под душа. На секунду мелькнула привычная мысль сделать макияж. Японская лаковая шкатулка, полная косметики, стояла открытая возле умывальника.

Она отбросила эту мысль. Рот все еще опухший, а разбитая нижняя губа с помадой будет выглядеть совсем безнадежно.

Много лет назад, во время первого срока Билла Клинтона на президентском посту, Хиллари Родем Клинтон пригласила Хелен Бентли на ланч. Тогда они впервые встретились в более-менее непринужденной обстановке, и Хелен помнила, что ужасно нервничала. Всего несколько недель назад она стала сенатором и пока спешно училась обычаям и манерам, необходимым незначительному молодому сенатору, чтобы уцелеть на Капитолийском холме хоть несколько часов. Ланч с первой леди был сказкой. Хиллари оказалась в точности такой деловитой, внимательной и интересной, какой ее расписывали приверженцы. Ни малейшего следа заносчивости, холодности и расчетливости, какие приписывали ей недруги. Конечно, она преследовала какую-то цель, как всегда и все в Вашингтоне, но в первую очередь у Хелен Бентли сложилось впечатление, что Хиллари Родем Клинтон желает ей добра. Хочет, чтобы она уверенно чувствовала себя в новом своем качестве. А если сенатор Бентли любезно согласится прочитать документ о реформе здравоохранения в пользу простых американцев, она наверняка очень порадует первую леди.

Хелен Бентли хорошо все это помнила.

Ланч закончился. Они встали из-за стола. Хиллари Клинтон деликатно взглянула на часы, быстро поцеловала Хелен в щеку и задержала ее руку в своей.

«И еще одно, — сказала она. — В этом мире доверять нельзя никому. Кроме мужа. Пока вы вместе, он единственный всегда будет на вашей стороне. На него вы можете положиться. Только на него. Не забывайте».

И Хелен не забыла.

19 августа 1998 года Билл Клинтон признал, что обманывал не только весь мир, но и свою жену. Несколько недель спустя после какого-то совещания в Белом доме Хелен случайно столкнулась с Хиллари Клинтон в коридоре Западного крыла. Первая леди только что вернулась из курортного местечка Мартас-Винъярд, где президентская семья укрывалась в это тяжкое время. Она остановилась, взяла Хелен за руку, как в ту первую встречу несколько лет назад. Хелен только и сумела сказать: