Комплекс крови - Анастасия Ильинична Эльберг

— Очень интересно, юноша, — подбодрила Девина. — Мне давно не рассказывали сказок. Продолжайте.

— С удовольствием, мэм. В те дни доктор Родман жил один в своем особняке в Треверберге и не имел привычки запирать кабинет. Вы с большим интересом читали его корреспонденцию. Любовные послания от жены. Свои собственные письма, которые он писал вам в ваше отсутствие. И, конечно же, были в курсе того, что он следит за судьбой вашей дочери. Знали, что он отсылает ей деньги. Вы смотрели на ее фотографии, наблюдали за тем, как она растет. Все идет своим чередом, но внезапно девочка пропадает. Будучи дамой с неустойчивой психикой, вы мгновенно связываете ее исчезновение с жуткими историями о маньяке, который похищает девушек с татуировками. Маньяка находят в собственном доме с перерезанным горлом, тела вашей дочери так и не обнаружили, но вы уверены, что она мертва. Вы ненавидите весь мир. Ненавидите доктора Родмана за то, что он позволил такому случиться, за то, что он не сказал и слова против, когда вы решили отказаться от ребенка. И вот однажды в одну из клиник отца попадает юноша-наркоман, который, если верить газетным снимкам, очень похож на маньяка, убившего вашу дочь. Вы цепляетесь за соломинку, и вам везет — он и вправду оказывается его сыном. Доктор Родман тоже цепляется за соломинку — в отличие от вас, он знает, что ваша дочь жива, и этот мальчик, пожалуй, единственное существо в двух мирах, которое знает ответы на все вопросы — и убеждает отца повторить эксперимент, который в случае Леонеллы закончился неудачно. Не без вашей помощи, мэм.

Лицо Девины Норвик не выражало ничего, кроме холодной сосредоточенности. Терри слушала, затаив дыхание.

— Вы интересуетесь судьбой мальчика. Расспрашиваете доктора Родмана о том, как он себя чувствует, как смотрит на мир, чем интересуется, к чему стремится. И в вашей голове рождается очередной план. Вы хотите доказать, что я — такой же убийца, как мой первый отец. Вы говорите доктору Родману, что от наркотиков меня излечила не терапия, а синтетическая кровь. Конечно, это теория, но почему бы не попробовать? Вы совместно работаете над препаратом на ее основе, и ваши первые опыты успешны, но потом люди начинают умирать. Пара-тройка смертей в год среди бывших наркоманов — не самое выдающееся событие, но доктор Родман решает прекратить исследования. Вы же настроены серьезно. Вы тщательно исследуете мою жизнь, людей и темных существ, с которыми я встречаюсь, места, где я провожу время. В лабораторию попасть непросто, но вы — женщина умная и упорная и не привыкли пасовать перед сложностями. Вы устраиваетесь на работу в одну из клиник в Орландо, которой руководит сестра Ларри Родмана, и крадете ее личную магнитную карту. Мисс Родман частенько навещает меня в Треверберге и остается на выходные. Иногда она приходит здешние клиники, так что соответствующие записи в компьютерных системах — не проблема. Лаурелия замечает пропажу карты, но вам этот кусочек пластика уже не нужен. Вы знаете, что препарат на основе синтетической крови действует не сразу. Остаются только детали — перерезанное горло. Ведь я — сын маньяка, не так ли. То, что я захочу скопировать почерк отца, кажется вам очевидным.

Девина Норвик запустила пятерню в пышные кудри и провела языком по губам.

— Глупые бездоказательные обвинения, — заявила она.

— Это не так, мэм. В бумагах доктора Родмана мы нашли заметки, которые документально подтверждают все, о чем я рассказал. А отсутствующие детали полиция возьмет из бумаг, которые отец достал из его личного сейфа в домашней лаборатории. Ключей от него у вас не было, мэм. Подозреваю, что вы и вовсе не знали о существовании этого сейфа. А доктор Родман, между тем, провел скрупулезное расследование и выяснил, что вы отравили женщину моего отца. Он имел неосторожность сказать вам об этом. И вы решили его убить.

— Чушь. — Девина не сказала, а выплюнула это, как что-то отвратительно едкое. — Стала бы я убивать мужчину, ради которого вытерпела столько унижения?

— Вас всегда интересовал другой, мэм, — возразил Тристан. — Сначала вы убили мужчину его дочери. Потом пытались убить саму дочь. Вы хотели доказать моему отцу, что я — безумец, которого нужно отослать подальше. И вот тогда-то между вами не встал бы никто.

— Я знаю, чем вам так приглянулся отец, — неожиданно нарушила свое молчание Терри. — Доктор Родман целовал землю, по которой вы ходите. Но это не про отца. Отец бы не позволил вам собой вертеть. Вам нравятся именно такие мужчины, да? На самом деле вы любите, когда вами командуют, просто боитесь себе в этом признаться.

Девина швырнула бокал в траву и поднялась.

— Вы только посмотрите, кто учит меня жизни. Девочка с милой мордашкой, которая не представляет своей жизни без папочки. Папочка подбирает ей платье и туфли, папочка говорит, как она должна вести себя за столом, папочка говорит, с какими мужчинами она должна встречаться.

Терри медленно встала, отряхнув платье.

— Мне жаль доктора Родмана, — сказала она. — Но еще больше жаль вас. Вы могли освободить его от себя. Могли прекратить этот фарс. Но вы мучили и мучили его. Он страдал. Страдала его жена. Вы тоже страдали, но продолжали делать то, что делаете. Я смотрю на вас, мэм, и благодарю доктора Родмана за то, что он помог мне забыть прошлое. У меня есть только отец, один отец, и его зовут Филипп Хобарт. Вы не можете быть моей матерью. Жаль, что я забуду этот разговор так же легко, как смертную жизнь.

— Дура! — взвизгнула Девина Норвик. Тристан поразился тому, как внезапная гримаса бессильной ярости исказила ее красивое лицо. — Ты ничего не понимаешь! Ты не знаешь, каково это — любить двух мужчин и знать, что тебе не быть ни с первым, ни со вторым! Ради них я прошла через Ад — и вот чем они мне отплатили! Один отказался от меня ради благородной шлюхи, наследницы фармацевтической империи! Второй сначала подарил надежду, а потом перестал смотреть в мою сторону! Если я совершила преступление — пускай! Я готова признаться! Но они сами во всем виноваты! Если бы не они, я бы…

— Мне жаль вас, мэм, — тихо повторила Терри.

Тристан обнял ее за плечи.

— Пойдем, — предложил он. — Нам пора к гостям.

Когда отошли на несколько шагов от беседки, сестра опустилась на колени, закрыла лицо руками и разрыдалась. Она плакала так горько, что Тристан совершенно растерялся. Он присел рядом и