Он придет - Джонатан Келлерман

– Хочу попросить об одной услуге.

– Выкладывайте.

– Сегодня вечером я лечу на север, в Сиэтл. Мне нужно добыть кое-какие академические справки из небольшого колледжа в тамошних краях. Джедсона.

– Эй, это несколько не то, на что я рассчитывал! Я думал, вам нужно пропиарить какую-нибудь книжку в воскресном выпуске или что-нибудь в этом духе… А это звучит серьезно.

– Это и в самом деле так.

– Джедсон… Знаю его. Энн-Мари собиралась поступать туда – мы решили, что маленький колледж будет меньше на нее давить, – но там на тридцать процентов дороже, чем в Уитоне, Риде или Оберлине, и по деньгам они не двигаются. А на что вам их справки?

– Не могу сказать.

– Доктор! – Нед расхохотался. – Пардон за выражение, но вы как та баба – дразните, а не даете. Совать нос не в свои дела – это моя профессия. Потрясите передо мной чем-нибудь странным и интригующим, и у меня тут же встает.

– А с чего вы взяли, что тут есть что-то странное?

– Доктора, которые хотят пролезть в закрытые архивы, – уже само по себе странно. Обычно это к мозгоправам пытаются залезть, если мне память не изменяет.

– Я не могу сейчас вдаваться в подробности, Нед.

– Я хорошо умею хранить секреты, док.

– Нет. Не сейчас. Просто доверьтесь мне. Как раньше.

– Это удар ниже пояса, док.

– Знаю. И не стал бы бить вас под ложечку, если б это не было так важно. Мне действительно нужна ваша помощь. Я тут вроде как напал на что-то – а может, и нет. Если это так, вы будете первым, кто про это узнает.

– Что-то крупное?

Я на секунду задумался.

– Возможно.

– О’кей. – Бьонди вздохнул. – Так чего вы от меня хотите?

– Мне нужна возможность на вас сослаться. Если кто-то позвонит, просто подтвердите мою историю.

– И что за история?

Он выслушал.

– Да вроде все достаточно безобидно. Конечно, – жизнерадостно добавил Нед, – если вы спалитесь, то я наверняка останусь без работы.

– Я буду осторожен.

– Угу. Да ладно – я давно уже мечтаю получить золотые часы от благодарных коллег.

Наступила пауза – словно Бьонди фантазировал, что будет делать после отставки. Очевидно, увиденное ему пришлось не по вкусу, поскольку когда он вновь вернулся на линию, то принялся с новым пылом жаловаться на репортерский приапизм[86]:

– Да я же с ума сойду, гадая, что тут да как! Вы точно не хотите хотя бы намекнуть, что затеваете?

– Увы – не могу, Нед.

– Ну хорошо, хорошо! Ладно, прядите свою пряжу и держите меня в голове, когда свяжете свитер.

– Обязательно. Спасибо.

– Ой, блин, только не надо меня благодарить; мне по-прежнему жутко неловко, что я столько времени с вами расплачивался! Сейчас смотрю на свою малышку – и вижу розовощекую, улыбающуюся молодую даму, настоящую красавицу. Она все еще худовата на мой вкус, но всяко не ходячий труп, как раньше. Она теперь нормальная – по крайней мере, насколько я могу судить. Она теперь умеет улыбаться. Я ваш должник, доктор.

– Держитесь, Нед.

– Вы тоже.

Я повесил трубку. Слова благодарности Бьонди заставили меня на миг усомниться в своевременности похорон моей профессиональной карьеры. Но потом я подумал об окровавленных трупах, и сомнение, не успев даже размять ноги, опять послушно полезло в заднюю дверь катафалка.

* * *

Потребовалось несколько фальстартов и остановок, чтобы выйти на нужного человека в Джедсон-колледже.

– Отдел общественных связей, миз Доплмайер.

– Миз Доплмайер, это Алекс Делавэр. Я корреспондент «Лос-Анджелес таймс».

– Чем могу служить, мистер Делавэр?

– Я готовлю материал про небольшие колледжи на Западе – с упором на учебные заведения, которые не слишком хорошо известны, но тем не менее обеспечивают весьма высокий уровень образования. Клермонт, Оксидентал, Рид и так далее. Мы бы хотели включить в этот перечень и Джедсон.

– О, в самом деле? – Она явно удивилась, словно бы впервые кто-то оценил уровень образования в Джедсоне как весьма высокий. – Это было бы очень хорошо, мистер Делавэр. Буду рада прямо сейчас поговорить с вами и ответить на любые вопросы, которые могут у вас возникнуть.

– Вообще-то это не совсем то, что я задумал. Я нацелен на несколько более личный подход. Мой редактор заинтересован не столько в статистике, сколько, так сказать, в живой картинке. Основной лейтмотив статьи в том, что небольшие колледжи предлагают тот градус личного контакта – я бы даже сказал, интимности, – которого так не хватает в больших университетах.

– Совершенно с вами согласна.

– Так что я лично посещаю кампусы и беседую с персоналом и студентами – набираюсь личных впечатлений. Исповедую, так сказать, импрессионистский подход.

– Прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Хотите, что называется, добавить человечинки.

– Вот именно. Вы просто изумительно выразили мою мысль.

– Я два года проработала в одном специализированном издании в Нью-Джерси.

В глубине души каждого пиарщика прячется журналистский гомункул, нетерпеливо ждущий, когда его выпустят, чтобы оглушительно гаркнуть в ухо всему миру: «Ура, сенсация, мы первые!»

– А-а, родственная душа…

– Ну, с журналистикой я вообще-то уже рассталась, хотя и в самом деле время от времени подумываю вернуться.

– Это не способ разбогатеть, но эта профессия позволяет мне ощутить, что я действительно живу полной жизнью, миз Доплмайер.

– Маргарет.

– Маргарет. Я планирую сегодня вечером прилететь, и вот подумываю, нельзя ли мне завтра заехать и нанести вам визит.

– Дайте проверю. – Я услышал шуршание бумаги. – Как насчет одиннадцати?

– Отлично.

– Не хотите, чтобы я как-то специально подготовилась?

– Первое, на что мы смотрим, – это что происходит с выпускниками небольших колледжей. Мне было бы интересно послушать про каких-нибудь ваших заметных питомцев. Врачей, адвокатов – такого вот все рода.

– У меня еще не было возможности всесторонне ознакомиться с реестром выпускников – я здесь всего несколько месяцев. Но я поспрашиваю и выясню, кто вам может помочь.

– Буду вам очень признателен.

– Как с вами в случае чего можно связаться?

– Я-то в основном мотаюсь. Но если что, всегда можно передать что-нибудь через моего коллегу в «Таймс», Эдварда Бьонди.