Ночь поцелуев - Элоиза Джеймс

— Да, нелегко тебе придется. — Вик посмотрел на него с пониманием. — Она вон там. — Он кивнул в дальний конец зала, где Татьяна и князь Дмитрий стояли в окружении джентльменов.

Гейбриел подошел словно во сне и механически извинился за то, что пропустил почти весь ужин.

— Как вы заметили, тетушка немолода. Вернувшись в комнату, почувствовала себя плохо, а в такие моменты она особенно капризна и требовательна.

— Не перестаю восхищаться ответственными людьми. — Князь посмотрел на него одобрительно. — У нас в России семья — самое главное достояние человека. Не понимаю ваших английских порядков, когда дети зачастую почти не знают собственного отца.

Гейбриел с грустью вспомнил малышку Мерри, но не позволил себе расчувствоваться, а с любезным поклоном пригласил Татьяну на танец.

Княжна двигалась легко и грациозно, безупречно ощущая ритм. Гейбриел учился танцевать с трех лет, так что в бальном зале чувствовал себя свободно и уверенно.

— Может, подарите мне еще один тур? — спросил он, как только музыка смолкла.

Татьяна светло улыбнулась:

— Конечно, ваше высочество. Буду очень рада.

— Например, вальс, — предложил Гейбриел, понимая, что подписывает собственный смертный приговор. От вальса до брачного контракта рукой подать. Ревнители светских условностей считали этот танец чересчур чувственным и даже неприличным. Кружить в объятиях незамужнюю даму почти то же самое, что открыто и во всеуслышание заявить о намерении жениться. Вопросов на этот счет ни у кого не возникало.

Княжна посмотрела на него озадаченно, словно ощутила охвативший принца внезапный холод.

— Почту за честь, — добавил он, взяв себя в руки.

Татьяна подала руку терпеливо ожидавшему своей очереди Тулузу и улыбнулась с уверенностью молодой леди, сознающей свою безусловную власть над мужчинами.

— Я должна получить разрешение дяди, — ответила она, показывая, что тоже ясно понимает значение и последствия «короля танцев».

Гейбриел вздохнул. Если осилить еще два-три номера, а потом приказать оркестру сыграть самый короткий вальс, то потом можно будет что-нибудь придумать, выскочить из зала и бегом подняться в башню.

Ощутимый, далеко не самый нежный хлопок по руке заставил вернуться к действительности.

Рядом стояла леди Генриетта.

— Начинается новый танец, — произнесла она с выражением, не сулившим ничего хорошего.

— Леди Роут, — с поклоном начал принц, — не будете ли вы так любезны…

— Да, пожалуй, посижу с вами под музыку, — перебила Генри. — Очень кстати, потому что на этих новомодных каблуках я уже успела подвернуть ногу.

Она решительно устремилась в небольшой альков, где стоял удобный диван.

— Итак, где же моя крестница? — без проволочек перешла она к делу. — Я уже заходила к ней в комнату и выяснила, что расстройство желудка — вранье. Кейт не из тех, кто легко поддается болезням; удивлюсь, если окажется, что за всю свою жизнь она провела в постели хотя бы один день.

Гейбриел представил, как бы они провели этот день вместе, и с трудом сдержал вздох.

— Боюсь, ничем не могу вам помочь. — Для убедительности он даже пожал плечами.

— Не можете или не хотите? — спросила Генри и снова шлепнула его веером. — Меня не проведешь, и вам это отлично известно. Родители девочки бросили ее на произвол судьбы, так что теперь она принадлежит мне. А я не позволю разбить ей сердце. — Леди Роут улыбнулась с обаянием тигрицы.

— Вполне разделяю ваши чувства, — поддержал принц.

— Глядя на то, как вы кружите по залу в паре с русской княжной, поверить нелегко.

— Княжна Татьяна очень… — Гейбриел на мгновение умолк. — Она прелестная девушка.

— А Кейт понравилось бы наблюдать, как вы строите глазки этой прелестной девушке?

— Леди Роут, — попытался оправдаться принц, — будущий брак основан исключительно на солидном приданом невесты и аристократическом титуле жениха. История очень древняя, и все мы уже много раз ее слышали. — Слова падали как острые камни по одному на каждое биение сердца. Гейбриел прямо посмотрел собеседнице в глаза. — Я не могу жениться на Кейт.

— Если собираетесь меня разжалобить, то даже не старайтесь, — сурово предупредила Генриетта. — Вы не имеете права прятать девочку как шлюху, которую наняли на одну ночь, в то время как сами развлекаетесь с будущей супругой. Кейт должна быть здесь, потому что немало достойных джентльменов захотят на ней жениться даже без солидного состояния!

Гейбриел тяжело вздохнул.

— Но я не волен жениться по собственному усмотрению.

— А я не вас имею в виду, — мгновенно парировала леди Роут. — Бывают на свете мужчины, готовые бросить к ногам избранницы весь мир, но большинство — такие же, как вы: видят мир черно-белым, словно канцелярская книга. С одним из таких я повстречалась в молодости, так что отлично понимаю, что это значит.

Еще ни разу в жизни Гейбриелу не хотелось ударить женщину.

— Если позволите…

Строгий взгляд Генри заставил его замолчать.

— Вам предстоит сделать выбор, принц, — властно произнесла она. — Советую не ошибиться, а не то будете проклинать себя всю оставшуюся жизнь. Тот, о ком я только что говорила… не думаю, что приданое, на которое он клюнул, смогло восполнить потерю. Уверена, что сейчас он бы со мной согласился.

Гейбриел молча повернулся и, не замечая ничего вокруг, едва не налетев на одного из гостей, зашагал к двери, однако путь ему преградил Вик.

— Я пригласил Татьяну на вальс, — прошептал принц. — Будь добр, передай мои извинения и что-нибудь скажи в оправдание.

— Вальс? Придется соврать, что ты внезапно заболел.

— Так оно и есть, — согласился Гейбриел. — От этого нескончаемого спектакля уже тошнит.

Кейт вышла из ванны, старательно вытерлась, рассмотрела испорченную сорочку и аккуратно сложила. Потом подняла с пола смятое платье, расправила и повесила на спинку стула. Огляделась, увидела на стене экзотический шелковый халат и, мгновение подумав, надела. Правда, чтобы полы не расходились, пришлось дважды обвязать пояс вокруг талии.

Гейбриела до сих пор все еще не было.

Она снова взяла со стола журнал о древнегреческих находках, пролистала и, к своему удивлению, обнаружила напечатанное в комментариях письмо принца — очень ученое и сердитое. Открыла книжку Аретино и тут же снова закрыла. Гравюры не имели ничего общего с пылкими и нежными ласками Гейбриела.

Постепенно в ее сердце созрело твердое решение. Она поняла, что готова отдаться. Потому что сходила с ума от жадного стремления сделать Гейбриела своим, потому что мечтала восполнить пробел длиной в семь лет, когда ни одна живая душа не прикасалась к ней с любовью.