История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский

Как можно видеть из предисловия, исаврийским царям пришлось считаться почти с такими же трудностями, с какими имели дело сотрудники Юстиниана: обилие и разнообразие рукописей с переводами и толкованиями законов и невозможность согласования их для обыкновенного судьи и для юриста. Хотя в греческом подлиннике не названы ученые-законоведы, которым была поручена работа, но в переводной Кормчей сообщены имена патрикия и квестора Никиты, ипата Марина и др. По своему содержанию «Эклога» состоит из 18 отделов, или титулов, из коих каждый заключает несколько положений, связанных между собой по содержанию. Главная основа, или подкладка, всех правовых норм есть закон Юстиниана, но, кроме того, внесены сюда дополнения, происходящие из исаврийского периода, и разного рода редакционные изменения, касающиеся даже основ права. Именно, здесь внесено много и такого, что противоречит началам Юстинианова права и что заимствовано из практики и из обычного права. Главное значение «Эклоги» нужно признать в том, что с нее начинается новый период в истории права и что в ней усматривается новый и живой элемент права, заимствованный из современности. Некоторые из постановлений «Эклоги» были отменены законодательством македонских царей. Из неотмененных прежде всего нужно отметить 17-й титул, содержащий в себе систему уголовного права о наказаниях. Характерным признаком ее служит обилие телесных, в особенности членовредительных, наказаний, которыми так обильны византийская придворная история и уголовная практика. Сюда относится отсечение руки, выкалывание глаз, урезание языка или носа, розги и палочные удары. Убийство раба проходит безнаказанно, если смерть его последовала от жестокого наказания палками или плетью. Но господин подлежит ответственности, если его раб умер от чрезмерных истязаний.

Либеральным течением проникнуты законы о личном праве. Прежде всего «Эклога» вводит христианский принцип в брачное право, требуя для законности брака лишь одно: чтобы брачащиеся были христианами. Воззрение на конкубинат как на супружество отменено; брак ведет за собой общение имущества, которое остается нераздельным по смерти одного из супругов. «Эклога» отменила громадные права отца и сравняла положение обоих супругов относительно детей. Пока живы отец и мать, до тех пор опека не допускается; при вступлении в брак дети обязаны испросить согласие родителей, а не одного отца.

В продолжение иконоборческого периода «Эклога» имела широкое применение в Византии, служила руководством в юридической школе и судебником. Хотя Василий I и его преемники отменили это законодательство, но оно, несомненно, продолжало пользоваться значением в частном употреблении и появлялось даже в новой редакции как «Частная эклога» или «Умноженная эклога».

Переходя к другим вопросам, стоящим в связи с изучением этого памятника, мы должны заметить, что по отношению к ним остается еще несколько недоразумений. В частности, обращает на себя внимание статья под заглавием «Книги законные», в состав которой входят: 1) Земледельческий устав, или Nομος γεωργικος, по мнению многих принадлежащий царям-иконоборцам, издавшим «Эклогу», и во всяком случае, как думают некоторые, относящийся к тому же времени; 2) закон о казнях и другие статьи, заимствованные из законодательства царей Македонской династии. Собственно, эта первая статья приобретает в истории Византии исключительный интерес по следующим основаниям. Земледельческий устав характеризуется такими чертами, которые вполне подходят к быту древнерусского крестьянства времени Русской Правды, что и определило место его в переводных с греческого сборниках, а равно повлияло на его историческое значение в Древней Руси. Крестьянский закон, принадлежащий иконоборческим императорам, превратился у нас в Устав о земских делах Ярослава Мудрого, т. е. Nομος γεωργικος присвоен древнему русскому законодателю. Имея в виду, что Земледельческий закон представляет во многих случаях дословное сходство с «Эклогой» (наказания за преступления, термины для обозначения судебной власти), а иногда тот и другой взаимно дополняются один на счет другого, можно прийти к заключению, что этот закон издан одновременно с «Эклогой».

При изучении данных, содержащихся в Уставе, который может быть охарактеризован как полицейское уложение, прежде всего обращает на себя внимание отсутствие всяких указаний на колонат и на патронат. Но самым неожиданным явлением представляется общинное устройство и сельская община (κοινοτις του χωρτου), как принадлежность быта свободных землевладельцев, сидящих на своей земле. Для объяснения этого явления выступает славянская иммиграция в империю и последовавшие вместе с ней перемены в социальном и экономическом строе. Итак, для нового, славянского населения империи и назначался преимущественно тот Устав, который более соответствовал его воззрениям, быту и привычкам, чем традиции старого римского права о личной собственности и о прикреплении к земле. Не вдаваясь в подробности, зависящие от толкования греческих терминов, заметим, что существование общинной формы землевладения не исключает личной земельной собственности (4) и что в самом Крестьянском законе есть статьи, свидетельствующие о частном личном владении землей, равно как такие, которые не могут быть объяснены иначе как из общинного владения полученными в личное пользование участками, откуда происходит, между прочим, и передел полей (особенно § 18 и 19). Весьма существенным характером земельных отношений, отмечаемых Земледельческим законом, следует признать еще и то, что в нем нет никаких следов прикрепления к земле: здесь действуют свободные крестьяне, владеющие личной и общинной землей, арендующие землю на стороне и имеющие право свободно оставлять свои участки. Словом, прежде общий тон давали εναπογραφοι [84], а теперь их заменяют независимые деревни (комы), имеющие свою организацию в митрокомиях.

Присутствие славянских элементов в законах VIII в. Византийской империи дает нам возможность заключить, что наплыв славян в Грецию в VI и VII вв. не был волной, которая разбилась бы о крепкие устои греко-римской цивилизации, не оставив по себе никакого следа. Зависимость славянских государств от византийской культуры имела последствием разнообразные влияния, отразившиеся на всем ходе жизни славянских племен — на развитии их литературных, художественных и юридических понятий; но весьма любопытно, что славянство, подчинившись сперва этой цивилизации и воспользовавшись ее плодами, в свою очередь оказало влияние на Византию, что и отразилось в законах Исаврийской династии. Нужно помнить, что эти законы не носят характера каких-либо случайных, временных постановлений и никогда не были таковыми, хотя впоследствии они отрицались и отвергались как неприложимые к жизни, утерявшие свое значение и смысл. Но такое отношение к этим законам императоров последующих веков, именно, императоров Македонской династии, и особенно Комнинов, станет для нас понятным, если мы будем иметь в виду, что законы о крестьянах были делом рук императоров-иконоборцев, которые осуждались последующими императорами как безбожники, и, как всегда бывает, осуждение личностей перешло в осуждение и всех дел их. Но есть точные указания, что эти законы существовали в жизни в X, XI, XII, XIII и даже в XIV вв. Доказательством этому служат руководства для финансовой, административной и судебной практики, таковы, напр., Пειρа (XII в.), Шестикнижник Арменопула, присоединяемый обыкновенно к нашей Кормчей, основе нашего канонического права.