Бретёр - Андрей Акцынов

– Спасибо, хреново.

– Что значит хреново? Ты жив, здоров и на свободе?

– Это да.

– Разве это не главное?

– Вообще, ты прав, конечно.

– Не забывай, мир вокруг героя превращается в трагедию. Вот вы с Лимоном что думали? Вы же знали, что либералы – это просто жидкое дерьмо. Ты же сам чувствовал, что они сговорятся с властью и вас предадут.

– Чувствовал, да.

– То, что мы чувствуем, то и происходит.

Было херово, да. Еще потому, что он был совсем один, без братвы – те остались дома, Моцарт же вообще был под подпиской. Все его хулиганье совершенно непригодно для политики, они каждый день ловят на свою жопу ху…ву тучу приключений, потому управлять ими просто невыполнимая задача. Люди вообще не способны сами себя контролировать, не они что-то делают, а с ними все случается. Никто не отдает себе отчет в том, что творится вокруг.

После митинга он заехал к Леониду Ильичу. Тот обосновался у метро «Белорусская», жилище старого педе напоминало разбомбленные руины и выглядело как мрачная дворницкая, населяемая тенями.

– Здравствуйте, скинюшечка! Заходите! РЕ-ВО-ЛЮЦИЯ! – Чудище вышло в засаленном шелковом халате.

– Привет!

С тех пор как Ильич переехал в Москву, его звезда плавно стала угасать. По мере того как терял деньги и влияние, он все больше говорил о собственной значимости и важности. Количество переговоров с министрами увеличивалось в разы, росло количество новых невообразимых проектов. Ильич занимался продажей труб для международных газопроводов и постройкой собственного наукограда, младшей сестры «Сколково». Это занимало уйму времени, но денег не приносило. Плюс, как обычно, привычные расходы на разовый секс и служение Люциферу: игровые автоматы, несмотря на запрет, в Москве были повсюду. Сама Москва – это один большой игровой автомат.

– Ты, скинюша, бездельник! Займись чем-нибудь! – Ильич любил поучать. – Книгу, что ли, напиши!

– Ага, напишу обязательно. И посвящу ее тебе!

– Вон Пруша действует, а ты нет.

Пруша – это погоняло Сани. Пруша в самом деле действовал, несколько недель назад он блестяще захватил инвестиционную компанию, в которой некоторое время работал сам, самых сговорчивых он позвал к себе, а остальные оказались за бортом. Первых учредителей он просто кинул, не оставив им ни копейки денег. Он позвал их всех на встречу и сказал, что никому денег не даст и все могут уматывать отсюда подобру-поздорову на все четыре стороны. Взрослые мужики были обуты по полной программе, они сперва даже не поняли, что происходит, и были в замешательстве. Сане, как и Бретёру, было двадцать пять лет.

Что касается Бретёра, то вся беда в том, что за время политической борьбы вместе с нацболами, общения с Лимоновым и мистических опытов с шаманом Мерлином деньги, как что-то из низшей природы, перестали его интересовать. Слишком грубая субстанция. К тому же они у него водились не так чтобы очень много, но на все хватало. Он не понимал, как можно целыми днями сидеть за компьютером в офисе, проверять почту, писать письма и искусственным голосом говорить: «Здравствуйте, это такая-то компания. Мы вам недавно звонили. Только у нас для вас есть очень выгодное предложение» или «Вы хотите заключить сделку сейчас? Давайте договоримся о личной встрече…». Яппи, мать их. Саня, впрочем, был гораздо умнее всех этих яппи. Хотя обычно происходит так, что, если человек заточен под заработок денег, он очень быстро становится тупейшим мудаком с одной извилиной. Алчность выжигает к чертовой матери интеллект. Но это не про Саню.

– Все равно мы скоро придем к власти!

– Да ладно вам, хватит нести чушь! – Ильич почесал волосатый живот.

– Так и будет, вот увидишь.

– Ага, а ваш Эдичка станет президентом. Но он же сосал член у негра! Там все блестяще описано, почитай.

Ильич попытался развязно приобнять Бретёра за плечи, но тот достал нож и полоснул его по руке. Бретёр был очень зол.

13

– Сейчас Толя подойдет, лучше держись от него подальше. – Лимонов варил кофе в турке, которую подарил Бретёр.

Он подумал, что его вождь больше не должен варить кофе в молочнике, как раньше.

– Как скажешь. А кто это?

– Да это старый наш товарищ… Буржуи, суки, все изговнили. Сейчас главное – дать им скорее обанкротиться. Это будет очень скоро, вот увидишь.

– А что делать нам?

– Наращивать мускулы партии. Без партии никуда.

– Я не помню, рассказывал ли тебе… я Ксюшу Собчак приглашал к нам на митинг на Лубянку, так она на слове «Лимонов» в ужасе от меня отшатнулась, как ошпаренная.

– Ой, это ерунда! Она на самом деле вполне разумная девка, они все с интересом ко мне относятся. Я был у нее на передаче пару дней назад. И говорю такой: «Лижи ботинок!» Она сразу потерялась, не знала, что ответить. Твое! – Он поднял бокал вина. – Выпьем за Россию без предателей!

Они чокнулись.

– Я недавно с Гейдаром Джемалем общался. Ты с ним знаком, как я понимаю?

– Да, и очень давно. Мы много раз встречались. Будь с ним осторожен. Джихадыч по-восточному хитрый человек. Мне рассказывали, что у него на квартире арестовали русских, сбежавших с Гуантанамо…

Звонок в дверь. Они вышли в коридор. Там была та же обстановка, тот же набор предметов, что во всех квартирах Эдуарда до этого. Две пары черных ботинок, бушлат, кепка, старая пыжиковая шапка – одна из немногих вещей, что осталось от покойного отца. В ней Эдуард ходил на митинги зимой.

На пороге Бретёр узнал Тишина, он был с товарищем.

– Эдуард Вениаминович, мы тут в Москве ненадолго… Решили к вам зайти.

– Бога ради, проходите.

Тишин выглядел как настоящий священник, только что без рясы. Жизнь за последнее время стала не легче, а только тяжелее. Поскольку РПЦ, как любая структура в России, бюрократизирована, то для того, чтобы перевестись в желанную церковь в Петербурге, ему было необходимо собрать огромное количество бумаг. А чтобы не умереть с голода, ему приходилось работать грузчиком в магазине IKEA в две смены.

– Ну что, Толя, думаете?

– Да, Эдуард Вениаминович, мракобесие какое-то… Бесовщина. Я недавно встречался с Кинчевым и Охлобыстиным. Я думаю, нам бы хорошо провести с ними какой-нибудь совместный митинг. Я бы мог с ними поговорить. И с Кургиняном тоже. Я считаю, что он человек довольно неглупый, не такой, каким его многие видят.

– Ну, у либералов шансов нет никаких, сейчас это уже очевидно… А Рыжкова вы видели? Я секунды две посмотрел, и меня чуть не вытошнило.

Охранка или черт знает кто, ну кто-то в общем занялся дискредитацией оппозиции по полной программе. У бедолаги Рыжкова камера была вмонтирована в телевизор. Она зафиксировала эпизод, как он мастурбирует, а второй свободной рукой держит некий документ, видимо резолюцию комитета за честные выборы, который собирался передать президенту.