Наследницы моря - Сара Хеннинг

Морской царь морщится от каждого слова. Такое впечатление, что девушка вырывает остатки его контроля песчинка за песчинкой – прямо из его кожи.

Мужчина стряхивает боль и смотрит на толпу.

– То, что вы видите, – не правда, а искаженная ложь, чтобы выглядеть хорошо.

– Я не вру. Я мертва, отец. Мне нечего терять. А ты можешь столько всего потерять, что только что убил собственную мать на моих глазах.

Начинается суматоха. Люди вертят головами в поисках Рагн. Оставшиеся восемь принцесс выглядят одинаково потрясенными и хватают друг друга за руки, плечи и талии.

– Нет, это неправда! – кричит морской король и отталкивает Алию. Та врезается в генерала-полипа. – Магия морской ведьмы контролирует эту имитацию Алии и остальных солдат-призраков! Она не понимает, что говорит.

Он разворачивается ко мне. В короле нарастает мощное заклинание, громыхающее и готовое.

– Она точно знает, что говорит. – Я сжимаю зубы. – Ты всего в паре минут от обречения своего народа на войну. Я собираюсь тебя остановить.

Я обращаюсь к Анне:

– Анна! Bresta! Sjalfviki!

Тело Анны дергается. Рот открывается. Девушка замирает прямо там, где парила возле мины, готовая взорвать ее. Она смотрит на свои ладони, снова обретая возможность двигаться по собственному желанию. И тут ее мраморно-белый хвост делает взмах, толкая Анну прочь от мин, к нам.

Морской король отскакивает, крепко зажмурившись.

– Нет! – Он с трудом открывает глаза, глядя только на меня. – Прекрати!

Я протягиваю руки к ближайшему стражу.

– Bresta! Sjalfviki!

В то же время морской король запускает заклятие в мой незащищенный бок.

– Villieldr!

Магическое пламя бьет меня прямо в бок. Оно мгновенно обжигает кожу до волдырей. Щупальца тоже не пощадили. Три из них теперь в ожогах; сворачиваются и искажаются.

Перед глазами чернеет от раскаленной боли. Но я преуспела и чувствую это – еще одна нить обрезана. Я слепо целюсь в других генералов-полипов. Чернота перед глазами становится оттенками серого.

– Bresta! Sjalfviki!

Еще пара нитей рвется. С каждой из них король бьется в еще больших конвульсиях.

Ко мне возвращается зрение. Он справляется с дыханием и выкрикивает заклинание, убившее его мать.

– Morдig, морская ведьма!

Я выбрасываю щит. Собрав все силы, выдергиваю последние нити магии из всех полипов одновременно. Вырываю их с корнем.

– Bresta! Sjalfviki! Allr minn polypi!

Магия звуковой волной вырывается из меня. Ошеломленных солдат отбрасывает назад. Они замирают и качают головами – каждый двигается по-своему, как и во времена, когда они являлись ольденбургскими солдатами в синем, а не марионетками одного разума.

С каждой отрезанной нитью морской король извивается, словно раненный пулей. Одна, вторая, третья – пока он наконец тоже не замирает. Глаза мужчины распахнуты от боли, а рот широко открыт.

– Morna… herfiligr… kvennaliд… – бормочет он. Однако в этих словах нет магии.

В его голосе звучит агония. А потом король падает. Несется стремглав со всей грубой силой ядра на морское дно.

И тогда Алия опускается ко мне и хватает за руку. Эйдис, Ола и Сигни берут сестру за вторую руку, вставая полукругом. Алия смотрит, свободная, словно птица, с песней на губах.

– Уходи, уходи…

Я жду своего отца на той каменной стене, не склоняясь перед порывами ветра, градом и ливнем. Глядя на бурлящие воды, я не могу увидеть то, что под поверхностью, но чувствую каждый дюйм его деяний.

Истерику из-за смерти Алии.

Желание мести.

Веру, что другого выхода нет.

Если бы я никогда не бывала на суше, то тоже бы в это верила. Если бы я сама не увидела стремления Алии, если бы отец скормил мне ту историю, я находилась бы там и училась бы драться. Готовая мстить. Я бы, скорее всего, утроила его запас рикифьора и усилила отца. Движимая слепой верой и непониманием, но в основном страхом.

А теперь я смотрю на эти волны и не боюсь. Я сделала все, что могла, чтобы отдать должное сестре. Себе. Чтобы вернуть баланс. Если отец придет с армией моих людей, я не стану его бояться. Не стану. В этой жизни столько всего стоит бояться. Невозможно жить, если позволить этому страху править.

Наступает рассвет. Синие пальцы в черноте ночи на другой стороне пролива. Я слышу. Кто-то выкрикивает мое имя поверх воющего хаоса, идущего от отца.

– Руна!

Я отворачиваюсь от моря. Уилл и Софи пробираются через грязь, бок о бок, чтобы добраться до глубин, где можно будет плыть. Я вижу его голое плечо над водой. Оно в синяках и с раной от пули. Но плечо работает как должно, пока парень толкает себя вперед и помогает кузине.

Городу на холме угрожает опасность. Заколдованные мной корабли пока держатся – таран за тараном; неподвижные, там, где я их оставила. Однако прилив добрался до приморской дороги, выливаясь на первые городские магазины. Уверена, что Вёртсхус Хаунештад и пепел склада с подлодками уже тоже под водой. Я могу лишь надеяться, что горожане нашли место повыше.

Еще дальше волны обрушиваются на ворота замка Ольденбург. Еще дюйм, и они выльются в розовый сад, прежде чем заползти вверх по ступеням. Меня больше беспокоят дома людей. Даже тот маленький заброшенный дом в тени замка – он когда-то значил слишком много для кого-то, чтобы теперь просто снести постройку.

– Сработало? Она плывет? Она будет сражаться вместе с нами? – спрашивает Софи и добирается до каменной стены. Она уже пытается найти опору, чтобы подняться, но руки скользят.

– Не знаю. – И это правда. Я жду искры уверенности. Так же я когда-то наблюдала, как солнце встает в мой последний и первый день.

Но ничего нет. Пока нет.

Я кладу руки на край и вытираю поверхность камня, помогая им подняться. Сначала Софи, потом Уиллу. Я сжимаю ее в объятиях. А потом девушка уступает место Уиллу. Как только я обнимаю его, то уже и отпускать не хочу – юноша такой теплый и успокаивающий. Проблеск солнца в холодном ливне.

– Что мы можем сделать? – шепчет мне на ухо Уилл. А потом у него вспыхивает идея. Парень отстраняется на расстояние вытянутой руки. – Мы можем сделать что-то вместе?

И тогда я вспоминаю пение омы Рагн в темноте. В памяти всплывает Алия и ее красивый голос, навсегда ушедший, поющий «Месть Русалки». Говорящий о силе русалок и том, что мы способны сделать.

Нам нельзя забывать, что думают о нас люди. Или что мы можем с ними сделать.

Вспоминаю свой ответ после смерти Алии в новом свете.