Счастье у моря - Холли Мартин

Подошли хозяева замка. Они, похоже, были последними: все остальные, кто собирался принять участие в шествии, уже спускались к морю. Фонарики почти закончились. Уиллоу отдала один Китти и Кену, а другой взяла сама, и они зашагали вместе.

– Кажется, день прошел успешно, – сказала она.

– Еще как! – ответила Китти, беря ее под руку. – Все благодаря вам.

– Ну что вы! Сегодня все выложились по полной. Вы вот сами на ногах еле стоите. А сколько было сделано теми, кто занимался ремонтом! Да и к подаркам все приложили руку – я не могу присвоить это себе.

– Но идея-то ваша, – сказал Кен.

– Она бы не сработала, если бы вся деревня ее не поддержала, – ответила Уиллоу и поспешила отвлечь от себя внимание: – Сколько домов вам удалось заполнить сегодня?

– Восемь точно, еще шесть человек дадут знать в понедельник. Еще очень многие заинтересовались. Они поразмыслят и, может, еще надумают к нам переехать.

– Да, было бы хорошо увидеть здесь новые лица, – сказала Уиллоу. – И новые магазины тоже не помешают.

В этот момент она увидела Эндрю: он пробирался к ним сквозь толпу, широко улыбаясь.

– Извините, что задержался. Помогал Лео еще раз все проверить перед фейерверком, – сказал он, одновременно показав то же самое на языке глухонемых.

Уиллоу с улыбкой проследила за его руками. Самым важным, что изменилось в деревне за последнюю неделю, было отношение Эндрю к своей глухоте. Он начал активно обучать Уиллоу специальным жестам, и, хоть изъясняться полными предложениями она пока не могла, многие базовые знаки уже были ей знакомы. Чтобы обучение шло быстрее, Эндрю стал сопровождать жестикуляцией все, что говорил. В том числе в пабе, на улице, в магазине – то есть у всех на виду. Местных жителей это, конечно, заинтересовало: Уиллоу несколько раз замечала любопытные взгляды. Но скоро люди привыкли, а в остальном их отношение к Эндрю ни капли не изменилось. Кстати, по словам Дороти, у многих пожилых обитателей деревни были серьезные проблемы со слухом. Возникла мысль об организации курсов языка глухонемых, и многие поддержали эту идею. Руби тоже решила записаться, чем порадовала Уиллоу, после того, как, узнав о глухоте Поппи и Эндрю, создала столько проблем своей острой реакцией.

Сказать знаками: «Все нормально, не беспокойся», – Уиллоу пока не могла. Поэтому просто потянулась к Эндрю и поцеловала его. Некоторые действия говорят красноречивее, чем любой язык.

Они пошли на золотистый свет фонариков и, миновав старые разрушенные дома, оказались там, где уже собрались больше двухсот человек. Толпу сдерживало временное ограждение, которое соорудили, чтобы никто не подходил слишком близко к пиротехнике. Эндрю приподнял веревку, нырнул на другую сторону и потянул за собой Уиллоу.

– А нам туда можно? – спросила она, оглядываясь на людей, но все-таки пошла вместе с ним в темноту.

Лео уже расставил у края скалы трубки фейерверков, направив их на море, и теперь бегал, заканчивая последние приготовления. К удивлению Уиллоу, Эндрю подвел ее к ступенькам, ведущим на пляж. У нее, к счастью, был фонарик, но он один давал недостаточно света, поэтому Эндрю пришлось подсвечивать путь еще и телефоном. Когда они спустились, Уиллоу увидела, что вода уже отхлынула и на песке расстелено покрывало для пикника, а вокруг мигают огоньки.

– Так вот почему ты опоздал! – рассмеялась она.

Эндрю улыбнулся.

Подойдя поближе, Уиллоу разглядела бутылку шампанского в ведерке и корзинку.

– Какая прелесть! Спасибо тебе за такой замечательный сюрприз, – сказала она, садясь, и продублировала «спасибо» жестом.

– В последнее время я слишком много работал и слишком мало был с тобой наедине. Захотелось это исправить. – Эндрю открыл шампанское, наполнил два бокала, протянул один Уиллоу и сел рядом с ней. – Недавно на этом пляже ты украла у меня одежду. Пока я бежал за тобой, задыхаясь от хохота, мне стало ясно: когда-нибудь я на тебе женюсь. Думаю, я уже тогда тебя любил, просто боялся это признать. Теперь я с уверенностью говорю: ты перевернула всю мою жизнь, и я тебя люблю.

Уиллоу улыбнулась и поцеловала его.

– Я тебя тоже, – прошептала она, не отрывая губ перед следующим поцелуем.

Поставив бокал с шампанским в песок, она легла на покрывало и посмотрела в небо, усеянное мерцающими звездами. Эндрю тоже лег и взял ее за руку. Они стали слушать волны, плещущие в тишине. Уиллоу никогда не чувствовала такого полного, такого безмятежного счастья, какое ощущала сейчас, лежа на песке рядом с мужчиной, которого любила.

Эндрю повернулся на бок и поцеловал ее голое плечо.

– Помнишь, как мы с тобой пили за то, чтобы заняться любовью под звездами?

Уиллоу рассмеялась:

– Вот, значит, зачем ты меня сюда привел! А в корзинке вместо еды одни резинки?

Эндрю сел, открыл крышку и достал презерватив. Уиллоу засмеялась еще громче.

– Еду я тоже взял, – сказал он. – На потом.

Она покачала головой:

– Какая самоуверенность!

– Да, теперь я в себе уверен. Благодаря тебе.

Он лег, Уиллоу, ласково улыбаясь, медленно раздела его, а он раздел ее и накрыл своим телом, не переставая целовать. Когда он привстал на колени, чтобы разорвать пакетик с презервативом, небо озарилось фейерверком.

– Ух ты! – воскликнула Уиллоу, любуясь золотыми всполохами.

Эндрю навис над ней, упершись в песок локтями.

– Пропустишь весь салют, – сказала она, глядя на серебряные звезды, которые каскадом посыпались за его головой.

– Ты мне расскажешь, а сам я предпочитаю смотреть на то, что еще прекраснее.

Уиллоу принялась жестами обозначать цвета фейерверков, которые один за другим взрывались над сияющим морем. Эндрю смотрел и улыбался.

– Я правильно показываю? – спросила она.

– Правильно. Ты безупречна. Во всем.

Он осторожно скользнул внутрь ее, она обхватила его руками и ногами. Под небом, буйно расцветшим всеми цветами радуги, он мерно задвигался, не отрывая взгляда от глаз Уиллоу.

– Ты, кстати, не получила подарка от Тайного общества Счастья. Единственная из всех жителей деревни. Я должен это исправить.

– Ты уже это исправил, – сказала Уиллоу, приподымаясь и гладя Эндрю по лицу. – Ты подарил мне счастье.

Как только я начала работать над образом Эндрю, я почти сразу поняла, что он будет глухим. Это представилось мне так же четко, как его темные волосы и голубые глаза. Но потом я забеспокоилась: по силам ли мне такой персонаж? Ни у меня, ни у моих близких нет серьезных проблем со слухом, так смогу ли я понять, каково это – быть слабослышащим или глухонемым? Но одна очень хорошая подруга, тоже писательница, сказала мне: «Если бояться писать о том, чего не знаешь, тогда придется не писать вообще». Действительно, получается, я не должна изображать в своих книгах ни мужчин, потому что я женщина, ни детей, потому что я взрослая, ни кошек и собак, потому что я человек. Она, эта подруга, сказала, что боязнь неправильно представить чужой образ жизни только усиливает контрасты между людьми и разделяет их, вместо того чтобы создавать общество, где все равны и по-настоящему понимают друг друга. Я согласилась и решила изобразить Эндрю таким, каким увидела его изначально.