Печать Владимира. Сокровища Византии - Елена Арсеньева

– Князь, суд примет это доказательство, но оно – единственное, которое у нас есть, – сурово ответил Артемий. – Если мы немедленно арестуем Стриго, то, как мне кажется, поторопимся. Ты дал мне три дня. А ведь и первый еще не закончился.

– Не отрицаю, я рассуждал так же, как Радигост. У нас есть след, оставленный Настасьей, и предмет, который позволяет установить личность виновного. Мне это представляется достаточным, по крайней мере для того чтобы обезвредить Стриго, бросив его в темницу. Он опасный человек! Если обнаружишь за три дня, которые я предоставил в твое распоряжение, дополнительные улики, ты сообщишь мне о них. А пока, поскольку требование Радигоста удовлетворено, займись поисками драгоценностей!

С этими словами князь, простившись с тысяцким, вышел. Радигост тоже откланялся – с преувеличенной учтивостью – и покинул прихожую.

Оставшись один, дознаватель несколько раз с такой силой ударил кулаком по столу, что часть берестяных свитков слетела. Не потрудившись поднять их, он подошел к окну и принялся ждать, когда по двору пройдет Радигост. Прошло довольно много времени, прежде чем он увидел, как старый боярин спускается с крыльца.

– Будь проклята глупость тысяцкого! – пробормотал Артемий. – Он ладен задержаться здесь, лишь бы убедиться, что получил удовлетворение сполна.

Впрочем, еще утром старший дружинник и сам верил в виновность Стриго. Однако разговор с молодым человеком поколебал эту уверенность. Теперь боярин считал, что дело сложнее, чем он предполагал изначально. Однако вмешательство Владимира прижало дознавателя к стенке. Участь Стриго была решена.

Артемий сел за стол и хотел было написать приказ об аресте, но обнаружил, что чернила в чернильнице, крышку которой он разбил, высохли. Он собрал разрозненные куски бересты, убрал их в сундук и позвал стражника.

– Ренцо Де Моретти нет во дворце! – сообщил отрок. – Я взял на себя смелость поставить стражника у его покоев. Как только он появится, его сразу же приведут. Я правильно поступил?

– Правильно, – ответил Артемий, едва сдерживая возглас досады.

Накануне старший дружинник сообщил всем чужеземным гостям время, когда они будут вызваны на беседу. А этот Ренцо не промах! Однако он не сможет избежать допроса с пристрастием, которому Артемий намеревался его подвергнуть. Пока же надо арестовать Стриго.

Дознаватель отправил стражника за новой чернильницей в хранилище библиотеки, а сам покинул прихожую и, быстро спустившись по лестнице, вышел на крыльцо. Артемий незаметно осмотрел двор. Не обнаружив ни дневальных, ни рассыльных, боярин направился к гриднице.

И уже собирался повернуть за угол дворца, как заметил Филиппоса и Альдину. Девушка и мальчик выходили из конюшни. Они вели кобылу, пойманную Стриго, к колодцу в центре двора. Быстро укрывшись в тени крыльца, старший дружинник замер, наблюдая за англичанкой. Та по русскому обычаю была одета в долгорукавку[31] с рукавами, перехваченными у запястья красивыми обручами. Густые рыжие волосы были убраны в низкий тяжелый пучок, нарядный венец был украшен красными лентами. Филиппос мял в руках свою маленькую шапку, отороченную мехом, и уговаривал девушку взять уздечку.

– Смотри, Альдина, сейчас я положу сребреник, эту серебряную монету, в свою шапку и наполню ее водой. Держи крепче уздечку, ты должна научиться управлять лошадью! Кобыла еще дикая и поэтому слишком пугливая.

Филиппос размотал длинную цепь, к которой было привязано ведро, зачерпнул воды и поставил ведро на край колодца. Потом осторожно опустил шапку в воду и извлек ее совершенно мокрой.

– Видишь? Монета в шапке. Теперь я напою твою кобылу водой, которую зачерпнул. Это называется «поить лошадь через серебро». Русы повторяют его в течение трех дней после поимки лошади. Потом монету кладут в кормушку. Говорят, что это делает лошадь послушной и сильной, но главное – оберегает от дурного глаза.

– Но у кого здесь может быть дурной глаз? – удивилась Альдина. Она говорила с легким акцентом, но правильно: – Дворец князя далеко от лесов, где живут ведьмы.

– Люди, живущие в лесах, – не обязательно колдуны и ведьмы. Впрочем, колдуны встречаются не только в лесах, – сказал Филиппос, лицо его омрачилось. – Сглазить могут и соседи!

– Скажи лучше – соседки! – смеясь, поправила мальчика Альдина. – Женщины намного опаснее мужчин!

Филиппос напоил кобылу. Служанка погладила животное по шелковистой гриве. Артемий, наблюдавший эту сцену, чуть не проглядел отрока, направлявшегося к воротам крепостной стены. Тут же выйдя из тени крыльца, дознаватель окликнул воина и приказал привести к нему еще трех отроков. Делая вид, будто не замечает мальчика и служанку, которые, застыв, смотрели на боярина, появившегося невесть откуда, Артемий раздавал указания четырем воинам, стремительно подбежавшим к нему:

– Отправляйтесь к боярину Стриго и арестуйте его. Если он потребует показать приказ об аресте, скажите, что приказ ждет его во дворце. Отведите Стриго в темницу.

Когда отроки ушли, Артемий услышал, как Филиппос что-то шепчет служанке. Смертельно побледневшая Альдина подошла к старшему дружиннику. Артемию впервые выпала возможность близко рассмотреть соперницу Настасьи.

Молодая англичанка не могла сравниться с тяжелой холодной красой покойной боярышни, но ее небольшой, чуть вздернутый нос и огромные сверкающие карие глаза придавали удивительное очарование треугольному личику. Все движения Альдины были исполнены кошачьей грации. Артемий подумал, что, даже несмотря на веснушки, которые ярче проступили на бледном лице, Альдина была весьма привлекательна. «Конечно, для молодца ее лет», – вздохнул он про себя.

Альдина шевелила губами, будто хотела что-то сказать, но из ее груди не вырывалось ни звука. Вдруг, словно в ней сломалась какая-то пружина, англичанка упала на колени перед боярином и протянула руки в мольбе.

– Сжалься, боярин! – прошептала Альдина. – Я думала, что ошиблась, но твой сын подтвердил то, что я слышала своими ушами! Ты приказал бросить боярина Стриго в темницу, разве нет?

– Да, в самом деле, – ответил Артемий. – Ты возражаешь против ареста?

– Он невиновен, поверь мне! Клянусь памятью своего отца! Стриго не способен обидеть и мухи!

– Он обвиняется в убийстве. Не далее как вчера я слышал ваш разговор во дворе. И я так же хорошо, как и ты, знаю, о чем вы говорили. Улики, которыми я располагаю, указывают на Стриго. Так что оставь мои сапоги в покое. Поднимайся!

– И самым убедительным доказательством служит вот это? – выпрямляясь, воскликнула Альдина, указывая на кобылу. – Но разве она не говорит в пользу Стриго? Его поступок был поступком прямого и отважного мужчины!