М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории) - Михаил Иванов

власть рассудка, улучила момент – да и сыграла злую шутку, наложив созданный ею образ на реальность? Ну конечно, чем же ещё это может быть, кроме как миражом, прихотливыми вывертами загадочной и своевольной человеческой психики, аберрациями памяти вкупе с иррациональностью возбуждённых эмоций! Или… всё-таки…

Март пристально разглядывал незнакомку: какое невероятное сходство – практически точь в точь! – с тем самым, волнующим и значимым когда-то, но основательно затерявшимся в тумане прошлого образом! И в то же время что-то было не так. Словно не хватало во внешней безусловной правильности черт некоего света – той внутренней свечи, что превращала лицо обычного человека в лик ангела…

Март выдохнул, и будто вериги разом свалились с тела. Закололо мышцы. Дрогнули пальцы. Март, чувствуя, как возвращается способность двигаться, пошевелил рукой, поднёс к глазам ладонь… вторую… Закрыл ими лицо и постоял так немного, приходя в себя.

Не отрывая взгляда от сидящей девушки, будто та («Фантом! Призрак из прошлого!») могла исчезнуть в любой момент, Март сделал неуверенный шаг – к Ней…

lV

Рэй молча водил вилкой по тарелке – продвигал в лабиринте ошмётков изорванной, однако так и не отправленной в рот яичницы кусочек скорлупы. Молчал и Форман, по-видимому ожидая продолжения рассказа, однако пауза всё тянулась, и он не выдержал:

– Но что же дальше? Это ведь явно не конец истории?

– Именно что конец, ведь после… – (направляемая стальным зубцом скорлупка двинулась извилистым маршрутом, огибая разрозненные ломтики бекона). – После началась всего лишь скучная житейская тягомотина с сюжетом один в один как миллионы других подобных. Девушка оказалась, конечно, не ангелом, – Рэй хмыкнул. – Молодые люди встречались какое-то время, а затем и поженились. Родился ребёнок… Если у этих двоих и были поначалу какие-то чувства друг к другу, то скоро они прошли. Конечно, многие люди так и живут вместе годами – без чувств, по привычке, – но жизнь этой пары осложняла незначительная вроде бы мелочь: девушка внешне была очень похожа на ту, другую. А он… А он вёл себя так, словно она притворялась той, другой, и мстил ей за этот кажущийся обман. Глупо, конечно, однако ничего с собой поделать Март не мог, – (скорлупка, миновав все преграды, притормозила на подъёме к ободку тарелки). – Такой вот менетекел…

– Печально… – покивал Форман. – Насколько я могу судить, ваш знакомый решил, что встреча возле университета и завязавшиеся в результате этой встречи отношения освободят его от придавившего душу камня и вернут утраченное? Что та юная незнакомка (наверняка вполне обычная девушка – наивная и слабая, которой самой, вероятно, требовалась опора и поддержка) одним лишь появлением своим, одним взмахом ресниц сделает это? Хм-м, да уж… К сожалению, не так-то просто и далеко не каждому по силам свалить подобный камень с чужой души. Да и свалив – что обнаружится под глыбой? Только ли обычные, как у всех, потёмки? Не откроет ли наивный смельчак своим неосторожным благодеянием полную мрака бездну? И что прячется в ней? Может, и не стоило вообще его трогать, этот камень, – оставить всё как есть…

– Может, и не стоило… – помрачневший, Рэй наконец вытолкнул обломок скорлупы на исцарапанный, будто по нему прошлась уже не одна сотня вилок, край керамического диска, где путешественник завис, опасно балансируя над пропастью. – Теперь можно сколько угодно рассуждать о мотивах, причинах и последствиях совершённого поступка, обсасывая произошедшее так и эдак… а в тот момент это было… – и он коротким движением наподдал скорлупке так, что она отлетела за пределы стола. – Это был чисто эмоциональный порыв с его стороны. Необдуманный, спонтанный. Неожиданный даже для него самого. Что поделать, тот парень был ещё сырым и бесформенным куском глины, едва начавшим догадываться, что из него может получиться в итоге. Конечно, он оказался в очередной раз смят… – Рэй со вздохом отложил вилку. – Единственное, что связывает до сих пор того мужчину и ту женщину – их сын. Март никогда не пропускает день рождения сына, ни при каких условиях.

– Какая, однако, скверная готова настичь вашего знакомого метаморфоза…

– О чём вы?

– Да как вам сказать… Когда-то богиня любви была одновременно богиней войны и раздора – не слыхали? Представьте, насколько легко ей обратиться тёмной своей стороной, тем более, если к тому буквально швыряет, можно сказать, нокаутирующий удар обстоятельств. Надо ли говорить, что ту же двойственность несёт и поклоняющийся богине?

– Я немного знаком с вопросом, и если вы имеете в виду Иштар, то… м-м… а ещё этими качествами обладала, насколько я помню, Фрейя… Но это были богини плотской любви, речь же шла об иной…

– Так, может, и война, в таком случае, развязанная адептом, будет иметь совсем иной аспект? И не важно, насколько велико поле битвы – целый это мир или единственная душа… Но это я так, к слову. А вообще говоря… что ж, такова жизнь и наши роли в ней, – заключил Форман, пожав плечами.

– Неправильные роли… – поморщился Рэй.

– Люди вообще неважные актёры, однако держат марку среди других таких же халтурщиков, нещадно фальшивя сами и закрывая глаза на фальшивую игру партнёров.

Рэй посмотрел долгим взглядом на собеседника, отвёл глаза и стукнул кончиками пальцев по столу.

– Ну а мне вот осточертело это актёрство, – сказал он. – Жизнь научила тому, что не стоит отдаваться на произвол судьбы, но следует самому стать автором сценария жизни – своей и других людей. А если смотреть шире – сам этот мир вполне заслуживает того, чтобы его переделать.

– Такова ваша цель, Рэй?

– Такова моя способность. Талант, если хотите. Моя нынешняя профессия предполагает активное использование этой способности, и, поверьте, я неплохо справляюсь. Хотя… я всё-таки склоняюсь к тому, чтобы оставить работу и полностью реализовать себя в воплощении собственных идей.

– Вы считаете, что способны направлять судьбы? А «переделать мир» – вы серьёзно? Лишь Создатель в полной мере обладает такой властью, и крайне самонадеянно заявлять…

– Зря я затеял этот разговор… – махнул рукой Рэй.

– Отнюдь! Отнюдь! Вы затронули очень важный момент! Без веры в Высшее существо (в то, единственное, которому подвластны судьбы Вселенной), но опираясь лишь на свою самонадеянность и слепой талант – вы не боитесь, что заведёте тех, для кого выбираете судьбу, не туда? Человечество и так длительное время балансирует на пороге полного уничтожения – не боитесь ли вы, что подтолкнёте его в пропасть? Вы не думаете, что «переделанный» вами мир запросто может обрушиться вам же на голову? И вам, и всем остальным?