Хрупкое сердце - Бонкимчондро Чоттопаддхай

Самой первой пришла Шундори. Она не знала, что Шойболини лишилась рассудка. Войдя в дом, Шундори совершила пронам Чондрошекхору и увидела, что он одет, как брахмачари. Взглянув на Шойболини, она сказала:

— Хорошо, что ты привел ее. Пусть искупает свою вину.

Увидев, что Шойболини не уходит из комнаты, не закрывает лицо покрывалом, хотя она пришла с мужем, Шундори очень удивилась. Шойболини же смотрела на нее и хихикала.

Шундори подумала: «Наверное, это английские манеры, которым негодница успела научиться». Она села рядом с Шойболини, но так, чтобы ее сари не касалось одежды грешной женщины.

— Ты что, не узнаешь меня? — улыбаясь, спросила Шундори.

— Узнаю, — ответила Шойболини. — Ты Парботи.

— Неужели ты так скоро забыла меня?

— Нет, почему же забыла? Я помню, как избила тебя за то, что ты осквернила своим прикосновением мой рис. Слушай, Парботи-диди, может быть, споешь песню?

Вот что на сердце у меня:

Где Радха рядом с моим Кришной?

Где луна на груди моей тучи?

Напрасна сеть моей любви!

— Ничего не могу понять, Парботи-диди, — продолжала Шойболини, закончив петь. — Мне кажется, будто кого-то нет, но кто-то был здесь, сейчас его нет, но он придет... Как будто я куда-то пришла и не пришла... Будто я нашла кого-то и не узнаю...

Шундори удивленно посмотрела на брата. Чондрошекхора подозвал ее к себе и шепнул:

— Она сошла с ума.

Только теперь Шундори все поняла. Некоторое время она молчала. Потом в ее глазах заблестели слезы.

О женщины — сокровище мира! Не эта ли Шундори всей душой молила бога о том, чтобы Шойболини пошла вместе с лодкой ко дну? А теперь никто другой не жалел Шойболини так, как жалела она.

Вытерев слезы, Шундори снова села рядом с подругой и продолжила разговор. Она пыталась напомнить ей о прошлом. Но Шойболини не помнила ничего. Правда, она не утратила окончательно память, иначе не вспомнила бы имени своей служанки Парботи, но рассудок ее помутился. Хотя она и помнила Шундори, но узнать уже не могла.

Прежде всего Шундори отправила Чондрошекхора к себе домой, чтобы он там вымылся и поел. Потом она занялась уборкой, стараясь навести порядок в этом разоренном гнезде. Соседи тоже принялись ей помогать.

Тем временем из Мунгера вернулся Протап. Разместив своих людей в надежных местах, он зашел домой. Здесь он узнал о возвращении Чондрошекхора и немедля отправился в Бедограм, чтобы повидаться с ним. В тот же день, немного опередив Протапа, туда явился и Романондо Свами. Шундори очень обрадовалась, узнав, что Чондрошекхор будет лечить Шойболини по указаниям своего наставника. Для начала лечения был выбран благоприятный момент[122].

Мы затрудняемся сказать, каким лекарством Чондрошекхор намеревался лечить Шойболини, но, для того чтобы оно подействовало, он решил заняться самосовершенствованием. Чондрошекхор мог легко подавить голод, жажду и всякие другие потребности организма, но сейчас он решил принять обет сурового поста. Несколько дней Чондрошекхор размышлял только о боге, и в его сознании не было места никаким посторонним мыслям.

В назначенный час Чондрошекхор приступил к лечению. Он велел приготовить для Шойболини постель. Служанка, которую привела Шундори, исполнила приказание.

Чондрошекхор попросил уложить Шойболини. Шундори силой заставила ее лечь, так как она никого не слушалась. Сразу после этого Шундори поспешила домой, чтобы совершить очистительное омовение, которое она совершала всякий раз, возвращаясь от Шойболини.

— А сейчас все должны выйти из дома, — обратился Чондрошекхор к присутствующим. — Я потом позову вас.

Когда все вышли, он поставил на пол чашку с лекарством, которую держал в руках, и сказал жене:

— Сядь.

Шойболини не шелохнулась, только тихонько запела. Тогда Чондрошекхор, пристально глядя ей в глаза, стал осторожно поить ее лекарством. Романондо Свами объяснил ему, что это не лекарство, а всего-навсего простая вода. Но он уверил Чондрошекхора, что это заставит Шойболини подчиниться силе внушения.

Чондрошекхор начал делать руками пассы перед лицом жены. Через некоторое время она закрыла глаза, начала дремать и вскоре погрузилась в глубокий сон.

Тогда Чондрошекхор позвал ее:

— Шойболини!

— Я слушаю вас, — ответила она сквозь сон.

— Кто я? — спросил Чондрошекхор.

— Мой муж, — отвечала Шойболини, продолжая спать.

— А ты кто?

— Шойболини.

— Ты знаешь, где ты находишься?

— Это ваш дом в Бедограме.

— Кто стоит сейчас около дома?

— Протап, Шундори и другие.

— Зачем ты ушла отсюда?

— Я ушла с Фостером-сахибом.

— Почему же ты так долго не могла вспомнить об этом?

— Я помнила, но не могла сказать.

— Почему?

— Я сошла с ума.

— Это правда или ты притворялась?

— Нет, я не притворялась.

— А сейчас?

— Сейчас ко мне вернулся рассудок благодаря вам.

— Ты будешь говорить мне правду?

— Да.

— Зачем ты ушла с Фостером?

— Из-за Протапа.

Чондрошекхор был изумлен, теперь недавние события представились ему совсем в ином свете.

— Протап твой любовник? — с замиранием сердца спросил он.

— Нет!

— Кто же он тебе?

— Мы два цветка, выросшие в одном лесу, на одном стебле. Зачем вы разлучили нас?

Чондрошекхор перевел дыхание. Он все понял.

— Ты помнишь, как вы плыли с Протапом в ту ночь, когда он бежал с английской лодки?

— Помню.

— О чем вы говорили?

Шойболини рассказала. Слушая ее, Чондрошекхор мысленно от всего сердца благодарил Протапа. Затем он снова спросил:

— Зачем же ты ушла с Фостером?

— Я была лишь у него в лодке, так как надеялась, что в Пурондорпуре встречусь с Протапом.

— И ты осталась чистой?

— Я мысленно отдавала себя Протапу, поэтому я не могу быть чистой, я великая грешница.

— А в остальном?

— В остальном я чиста.

— А Фостер?

— Я совершенно чиста.