Хватайся за соломинку. Жар бабьего лета - Марина Серова

Я согласно кивнула. Мы пошли к его «жигуленку», который я оставила чуть поодаль. Мельников начал было о чем-то говорить, но внезапно умолк на полуслове: за нашими спинами послышались шаги.

Обернувшись, я оказалась в объятиях Андрея Терентьева, который неизвестно откуда появился.

– Таня, как ты?

– Это еще кто? – озадаченно поинтересовался Мельников.

Я не успела ответить, потому что бывший директор «Лотоса» сыпал вопросами, как из рога изобилия.

– Я услыхал выстрелы и сразу кинулся назад. Что здесь произошло? Ты не ранена?

В его взгляде, голосе, движениях было что-то пугающее.

Особенно беспокоилась я за ничего не понимающего Мельникова.

– Кто это? – снова спросил оперативник.

– Это Андрей Терентьев, мой друг, – ответила я.

– Тань, нам надо поговорить! Скажи, этот Геннадий, он что, хотел убить тебя?

– Для тебя это новость?

– Но он сказал, что просто поговорит с тобой, что собирается сделать тебе деловое предложение.

Мельников шагнул к нам, было видно, что его раздражает поведение Андрея, который полностью игнорировал его.

Краем глаза я увидела, как правая рука Мельникова поползла к карману Однако Андрей тоже заметил это движение и успел среагировать.

Я почувствовала, как холодное дуло пистолета уперлось мне в ребра.

– Пойдем к машине, – приказал Андрей.

– У него пистолет, – сказала я Мельникову.

Он замер и позволил нам пройти мимо него. Мы подошли к серому «жигуленку».

– Ключ у тебя? – спросил Андрей.

– Да, – ответила я.

– Садись за руль.

Я села и завела машину.

Мы выехали на петляющую тропинку. Дождь заливал лобовое стекло, я включила «дворники».

– Куда мы едем?

– Здесь недалеко, – коротко ответил он.

Метров через триста лесок кончился. Андрей велел мне остановиться.

– Выйдем, – сказал он.

Мы вышли из машины. За леском стоял небольшой пригорок, за которым начинались поля.

Андрей начал подъем, потянув меня следом за собой.

Дойдя до самой вершины пригорка, он сел на мокрую траву и усадил меня рядом. Андрей словно не ощущал ни холодных капель дождя, ни пронизывающего ветра. Я стянула, зажав в кулак, ворот куртки, чтобы дождь не попадал за него.

– Зачем мы здесь?

– Я хочу кое-что сказать тебе напоследок. Геннадия забрали?

– Да.

– Ты не перестаешь потрясать меня.

– Это вышло случайно, – попыталась я объяснить.

– Да это теперь не важно, – махнул он рукой. – Ты отказалась с ним работать?

– Ты в своем уме?! – взвилась я. – О каком сотрудничестве ты все время толкуешь? Им убрать меня нужно было, и больше ничего!

На лице Андрея отразилось явное недоумение.

– Может, ты не знаешь, что меня еще прошлой ночью увезли из ресторана, чтобы убить?

– Я не знал… не знал… Хотя теперь все это представляется вполне вероятным.

Я промолчала.

– Знаешь, Таня, все как-то по-дурацки сложилось. Если бы можно было все повернуть вспять! Ты, наверное, думаешь, что я жалкий слабак. И наверное, ты права. Но все-таки я хочу, чтобы ты знала одно: я не убийца. Я не собирался никого ни подставлять, ни тем более убивать. Я все не так планировал. Сереги нет больше… Он был отличным парнем. Я не могу простить себе его смерти. Ты мне веришь?

– Я тебе верила.

– Ты что, плачешь?

Я покачала головой.

– Это дождь.

– Дождь? – Он только теперь заметил, что идет дождь. Удивленно посмотрел на небо и продолжил: – Как это ни парадоксально, я всегда стремился жить как порядочный человек, но почему-то мне все время что-то мешало. Судьба постоянно сводила меня с подонками, и приходилось играть по их правилам. Ты думаешь, те, с кем я работал в Москве, – невинные овечки? Да на их счету трупов не меньше, чем у иного киллера.

– Это не оправдание.

– Да, ты права. Все это отговорки. Не важно, каковы были мои первоначальные намерения, факт остается фактом. Я виновен. И Наташе жизнь испортил, и Люську погубил, и Серегу, и мальчишку этого глупого.

– И его маму.

– Да, да, и ее. А еще и тебя едва под монастырь не подвел.

Он помолчал, ожидая моего ответа, потом заговорил снова.

– Самое обидное, что именно в этот период своей бестолковой жизни я встретил тебя. Ты даже представить себе не можешь, какая это была пытка: видеть тебя.

– Что-то я не заметила, что ты страдаешь!

– Значит, я хороший актер. У меня вообще масса талантов, только вот почему-то впрок они не идут, – с горечью усмехнулся он.

– Почему ты говоришь мне все это?

– Да потому, что ты дорога мне! Неужели так трудно понять это? – Он повысил голос.

От его взгляда у меня по спине забегали мурашки.

– Андрей, тебе нужна помощь…

– Прекрати болтать ерунду! – перебил он. – Какая помощь? Кто мне будет помогать? Тюремщики? Или, может, сокамерники? Да уж, они мне помогут.

Андрей засмеялся нездоровым нервическим смехом. Он по-прежнему держал в правой руке пистолет и во время своих лихорадочных излияний поминутно размахивал им у меня перед носом. Он схватил меня за плечи. Сквозь одежду я ощущала дрожь его рук. Его верхняя губа подергивалась, на лбу вздулась и бешено пульсировала синяя вена.

– Мне никто не поможет, кроме меня самого. Я знаю, что делать.

Андрей заглянул мне в лицо.

– Ты боишься меня?

– Да, боюсь.

– А раньше? В те дни тоже боялась?

– Нет.

Его лицо исказила мука. Он отпустил мои плечи и отвел взгляд.

– Ответь, ты веришь, что я не убийца?

Я ничего не ответила.

– Вот и поговорили, – сказал Андрей, – теперь за дело.

Он поднялся и, схватив меня за руку, потянул вверх.

– Иди, – сказал он, ткнув меня в спину пистолетом.

– Куда?

– Туда, откуда пришла.

Я стояла в замешательстве.

– Иди же! Что ты стоишь!

– А ты?

– Иди отсюда, – закричал он, и лицо его перекосилось.

Я начала спускаться. Ноги скользили на мокрой траве, и я шлепнулась на землю. Андрей резким движением поднял меня и грубо толкнул вперед.