Кузница души - Маргарет Уэйс

— Теперь у меня нет сомнений! — проворчал Флинт. — Я к этому Храму и близко не подойду! Мне уже достаточно надоело говорить с живым кендером, а с мертвым я тем более разговаривать не хочу.

— Я пойду, — сказал Стурм. — Это мой долг. Если они совершают чудеса во имя Бельзора, то я должен сообщить об этом рыцарям.

— Я тоже иду, — сказал Танис, но это и так было понятно, раз Китиара собиралась идти.

— Вы все помешались, — высказался Флинт, когда из повозка присоединилась к потоку других повозок, ехавших на ярмарочную площадь.

— Похоже, будет совсем не так весело, как мы ожидали, — вполголоса сказала Рейстлину Кит, глядя при этом на Таниса.

Рейстлин, тем не менее, не обратил на ее слова никакого внимания. Он выискивал глазами улицу Травников, где, по словам Мастера Теобальда, располагался магический магазин.

Улицы Гавани не носили никаких названий в то время, хотя городские власти об этом подумывали, особенно после того, как какой–то странник заметил, что в Палантасе улицам не только дают названия, но и вкапывают на перекрестках таблички с названиями на них, к вящей пользе заблудившихся путешественников. Путешественники, приехавшие в Гавань, редко терялись: будучи достаточно высоким, можно было увидеть один конец города, стоя в другом. Тем не менее, Высший Правитель Гавани счел таблички прекрасной идеей и собирался их установить.

Многие дороги Гавани уже имели названия, которые им дали товары, продававшиеся на них: Рыночная улица, Мельничная улица, Ножевая улица. Другие названия давали представление о самой дороге, как, например, Кривая улица или переулок Три Ухаба. Остальные названия происходили от характера занятий жителей, обитавших там. Улицу Травников было легче найти с помощью носа, чем с помощью глаз.

Запахи розмарина, лаванды, мяты и корицы витали в воздухе, приятно разбавляя сильный аромат конского навоза, лежавшего повсюду на улицах. Пучки сухих растений, висевших над дверями, обозначали лавки гербалистов и лекарей–травников. Корзины с семенами и сушеными листьями и лепестками были выставлены вдоль дороги, чтобы соблазнить прохожих зайти и сделать покупку.

Рейстлин попросил Таниса остановить повозку.

— Здесь продают травы, которые я не выращиваю и травы, о которых я и не слышал. Мне бы хотелось пополнить свои запасы и поговорить с продавцами о свойствах растений.

Танис объяснил Рейстлину, как найти место Флинта на ярмарке, и пожелал ему повеселиться. Рейстлин выпрыгнул из повозки. Карамон последовал за ним, как обычно. Тассельхоф в агонии разрывался между двумя выборами, пытаясь решить, пойти ли ему с Рейстлином, или остаться с Флинтом. Флинт и ярмарки победили, в основном потому, что на этой улице кендер не видел ничего, кроме растений, и, хотя растения были интересны, они не шли ни в какое сравнение с чудесами, которые, как он знал, ждали его на ярмарке.

Рейстлин ни за что бы не позволил кендеру сопровождать его, так что решение Таса избавило его от потери времени. Но он не был уверен, что делать с Карамоном. Рейстлин планировал посетить магическую лавку в одиночку и тайно. Он никому не говорил о том, что собирается зайти туда. Он никому не говорил, что именно собирается покупать. Его внутренний голос подсказывал ему сохранить свои дела в тайне, приказать брату отправляться с Флинтом.

Рейстлин редко обсуждал свое колдовское искусство с братом, и никогда — со своими друзьями. Никогда, со времен его юности — дней, о которых он до сих пор не мог думать без стыда — он не выставлял напоказ свои магические способности и не хвастался ими.

Он хорошо знал, что магия смущает и пугает некоторых людей. Она должна это делать. Магия давала ему власть над другими людьми, власть, которой он упивался. Он был достаточно мудр, тем не менее, чтобы понять, что такая власть уменьшится, если постоянно к ней прибегать. Любая магия становится обычной и скучной, если ее использовать каждый день.

Рейстлиново отношение к людям изменилось с годами. Когда–то он хотел, чтобы его любили и уважали, как любили и уважали его брата. Теперь, когда Рейстлин начал лучше понимать самого себя, он понял, что никогда не завоюет тех чувств, которые люди испытывали к его близнецу. В доме души Карамона дверь всегда была распахнута, оконные ставни были открыты, солнечный свет заливал комнаты, приглашая внутрь всех желающих. В доме Карамона было немного мебели. Гости могли заглянуть в каждый уголок.

Дом Рейстлиновой души сильно отличался. Дверь всегда была заперта, для гостей открывалась лишь на узенькую щелочку, и очень немногим разрешалось переступит порог. После этого им не разрешалось идти дальше. Его окна были заперты и закрыты ставнями. Местами горели свечи, точки теплого света в темноте. Его дом был забит мебелью и предметами странными и чудесными, но в доме не было беспорядка или грязи. Он всегда мог найти то, что ему требовалось. Гости не могли не то что заглянуть в уголки этого дома, но даже найти их. Неудивительно, что они не хотели оставаться в этом доме дольше и еще меньше хотели вернуться.

— Куда мы идем? — спросил Карамон.

У Рейстлина на кончике языка вертелось приказание оставить его в покое и вернуться в повозку. Но он обдумал все еще раз и, не отвечая, быстрым шагом направился вниз по улице, оставив Карамона стоять истуканом посреди дороги.

«Стоит прислушаться к здравому смыслу, — сказал себе Рейстлин. — Я в незнакомом городе, у меня нет защиты, которую я мог бы использовать, кроме как в самых безнадежных обстоятельствах. Мне нужна помощь Карамона сейчас, и она будет нужна мне в будущем. Если я стану боевым магом, как я и планирую, то мне придется научиться биться рядом с ним. Так что пора бы мне начать привыкать к тому, что он все время рядом».

Последнюю мысль сопровождал глубокий вздох, так как Карамон как раз подоспел и теперь шел рядом, поднимая облака пыли и добиваясь ответа на множество вопросов, таких как куда они идут, что они ищут и есть ли где–нибудь по пути таверна, где можно остановиться передохнуть.

Рейстлин остановился. Он повернулся к брату так неожиданно, что Карамон споткнулся и отступил назад, чтобы не наткнуться на своего близнеца.

— Послушай меня, Карамон. Послушай, что я скажу, и не забудь это, пожалуйста. — Рейстлин говорил сурово, резко, и ему доставило удовольствие увидеть, что его тон задел Карамона, как могла бы задеть пощечина. — Я иду в определенное место, чтобы встретиться с определенным человеком и сделать определенные покупки. Я разрешаю тебе сопровождать меня, потому что мы выглядим как обычные молодые бездельники и не вызовем никаких подозрений. Но запомни вот что, братец. То, что я делаю, то, что говорю и то, что покупаю — это мое личное дело, секрет, известный только мне и тебе. Ты ничего не скажешь об этом Танису, Флинту, Китиаре, Стурму или кому–то еще. Ты не расскажешь, где мы были, с кем я виделся, что я сказал или сделал. Ты должен обещать мне это, Карамон.

— Но они захотят знать. Они будут задавать вопросы. Что мне сказать? — Карамон выглядел несчастным. — Мне не нравится хранить секреты, Рейст.