Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни - Хендрик Грун

Больше ничего визит к доктору мне не принес. Никаких новых заболеваний (“Застой – это прогресс”, – удовлетворенно произнес доктор) и никакой надежды для Эфье.

– Эта женщина заранее не предупредила, что не хочет лежать в отделении ухода. Мало того, что ее заявление не найдено, она даже не может ясно выразить своего желания. В этом случае эвтаназия не показана. Ни один врач не пойдет на такой риск.

суббота 30 ноября

Прожив вместе шестьдесят лет, Бернар и Жоржетта Казе рука об руку ушли из жизни. Прекрасная смерть! Местом последнего действия они выбрали шикарный отель в Париже. Жаль, что им пришлось прибегнуть к пластиковым пакетам, которые они натянули на головы. Чтобы их поскорей нашли, они заказали завтрак в номер. Бедная горничная!

Кое-что приятное: вчера вечером с Рией и Антуаном ужинал в индонезийском ресторанчике. Еда была отличная, но один раз я поперхнулся и так закашлялся, что разбрызгал содержимое тарелки. Там этому не придали значения. На этот раз беседовали, в общем, не о еде: они собираются весной съездить в дегустационную экскурсию. Спрашивали, поеду ли я с ними. И были искренне разочарованы, когда я промолчал. Но я ошибочно понял их так, что они имеют в виду рейнский круиз, когда несколько сотен стариков плывут на одном корабле, с которого не имеют права сойти. Это ад, а не экскурсия. Когда недоразумение разрешилось, я рассказал им, что мне пришла в голову та же идея. “Так что мы можем объединить усилия”.

Правда, я не совсем представляю, как перевозить Эверта из замка в замок. А так как он наверняка перепьет, то может нечаянно свалиться со своего инвалидного кресла.

Может, попросить мадам Стелваген позаботиться о его собаке?

воскресенье 1 декабря

Через месяц закончится год и этот дневник. Вчера перечитал несколько кусков и нашел там много печального. Прошу прощения. А ведь я затевал его, чтобы противостоять вечному здешнему нытью.

Но по-другому не получается: каждый день навещаю Эверта с ампутированной ногой, впадающую в слабоумие Гритье и лежащую в прострации Эфье. Наш процветавший краткое время клуб СНОНЕМ дышит на ладан. Что отметил в своем комментарии господин Пот:

– Так вам и надо. Мы для вас были недостаточно хороши. Вот и подавитесь своими несчастьями.

– Что они вам сделали? Чем помешали? – удивленно спросила госпожа Ауперс.

К счастью, многие из соседей и персонала сочувствуют горестям нашего клуба.

Не хочу ли я прокатиться? Господин Хоогдален из никогда не существовавшего скутмобильного клуба “Антилопы” пришел как раз вовремя, чтобы развеять мое мрачное настроение. Еще как хочу! Он на своем роскошном “Люксе”, я на своем “Элегансе”.Он сказал, что знает отличный маршрут, а мне нужно только следовать за ним (“Зови меня Берт!”).

Через час мы причалили у кафе, где заказали по чашке супа.

Берт – человек немногословный и считает законченные предложения излишеством.

О маршруте: “Хорошо!”

О супе: “Вкусно!”

При отъезде: “Давай?”

И на прощанье: “Держись. И… это… пусть болтают”.

Я ощущаю блаженную легкость в голове.

понедельник 2 декабря

Я редко получаю почту, а если получаю, то письмо, где сказано, что я должен немедленно получить чек на 8990 евро, к каковому письму прилагается заявка на означенный чек. Заодно я должен заказать шесть пар запредельно дорогих термостелек. Таково условие участия в лотерее.

Можно подумать, что я уже выиграл эти деньги. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что я получил только шанс на выигрыш. Розыгрыш происходит “под надзором нейтрального лица”, так что здесь не придерешься. Я как бы невзначай поинтересовался, кто еще из здешних обитателей получает эти почтовые посулы? Куча народу. Многие жильцы не устояли перед соблазном, и вот результат: никто не выиграл никаких призов, зато за очень крупные деньги приобрел настойку конского каштана для лечения сосудов, бамбуковые лечебные носки или активный бальзам из колокольчика. Я не выдумал эти продукты! Они рассованы по ящикам во многих комнатах нашего заведения. Большинство покупателей предпочитают о них не говорить. Кто станет кричать на всех углах, что его обвели вокруг пальца. Старики – благодарные жертвы. Я не отказываюсь от получения этой рекламы, чтобы ввести врага в почтовые расходы.

среда 4 декабря

В нашем заведении нет ни одного китайца. Что достойно сожаления, так как в противном случае Эверт, который даст сто очков вперед телеведущему Гордону, наверняка отмочил бы несколько соленых шуточек, чтобы обострить ситуацию. Здесь некого дискриминировать: все живущие в доме иностранцы всегда так любезны, что никто не станет делать им обидных замечаний.

Страна, где самая большая проблема – шутки над китайцами и суета вокруг черных Черных Питов, совсем не так плоха, как здесь часто утверждают.

Разве я обижаюсь, когда смуглый, желтый или чернокожий человек говорит о бледных мордах, сырных башках или жмотах? Нет. Стану ли обижаться, если Синтерклаас окажется черным, а все Питы – белыми дураками-посыльными с тонкими губами и чересчур сильным амстердамским акцентом? Нет. Это потому, что мой прадед никогда не был рабом, а зарабатывал хлеб насущный, вкалывая на фабрике по шестьдесят часов в неделю? Нет.

Я сам собираюсь немного поиграть в Синтерклааса и уже купил подарки для моих друзей. К вашему сведению: флакончик духов для Эфье, перчатки для Эверта, книгу о шампанском для Рии и Антуана, отрывной календарь для Гритье, обучающее видео об игре на бильярде для Эдварда и раскладные рождественские ясли для Граме. Для себя я купил пуловер. Продавщица сказала, что фасон мне вполне подойдет.

Сегодня заверну все в подарочную бумагу с ангелочками. И завтра пойду от двери к двери творить добро.

четверг 5 декабря

Любезная кассирша в супермаркете “Алберт Хейн” не смогла дать Граме сдачу. А у него не было мелочи.

– С вас двадцать четыре евро десять центов.

– Пусть будет двадцать пять евро, – сказал Граме и протянул ей купюру в пятьдесят евро.

Извините, нет. Тогда вечером не сойдется касса. Граме терпеливо предложил поставить рядом с кассой кружку для мелочи. И сам пришел в восторг от своей нечаянной шутки. А стоявший за ним сердитый субъект не пришел:

– Нельзя ли побыстрее?

Граме ушел ни с чем.

Эверт сразу же предложил вариант – торговаться.

“Сударь, с вас двадцать четыре евро десять центов”.

“Предлагаю восемнадцать евро”.

“Что?”

“Ну, пусть двадцать евро, но больше не дам”.

“Сударь, с вас двадцать четыре евро десять центов”.

“Нет, для меня это слишком дорого. Тогда ничего не надо”.

А потом оставить все покупки на транспортере у кассы и удрать.