Владыка Ивери - Вадим Еловенко

– У нас ты хотя бы переоденешься и умоешься перед… хотя бы поешь по-человечески, – пытался убедить я девушку, стараясь говорить искренне. – Это все, что я могу сделать для тебя. Ибо даже я не могу оправдать смерти невиновных… Идешь?

Она отступила и неожиданно для меня побежала. Побежала в сторону недалекого леса. Я стоял, огорченно глядя ей вслед. Я так и не успел с ней поговорить. Понять…

Превозмогая боль, я поднял левой рукой цевье винтовки и упер ее в плечо. В перекрестье замаячила спина девушки. Вдох, выдох, замереть и плавно на спусковой крючок…

Я не успел выстрелить. Надо мной, с ревом разрывая воздух, пронеслись вслед беглянке две капсулы Эскадры. Не замирая над ней, они выбрасывали десантников на полной тяге, и только личные компенсаторы спасали тех от мгновенной гибели. Десантники вскакивали и, крича, чтобы Катя легла на землю, бежали за ней. От одного десантника она только-только увернулась. Продолжая бежать, она вскинула голову к небу, словно моля о помощи неизвестного мне бога.

Ей не повезло. Споткнувшись, она упала и, прокатившись по траве, замерла. Буквально сразу девушка была прижата тяжелым коленом десантника к земле. Капсулы, совершив боевой разворот, опускались, чтобы подобрать выброшенный взвод. Неплохо… Взвод на задержание одной девчонки. Не обращая на меня никакого внимания, они погрузили в капсулу Катю и забрались следом в свои машины.

Я стоял на дороге и смотрел, как корабли уже не торопясь поднялись и взяли курс на юг. Глядя им вслед, я думал об адмирале, что сдержала свое слово. Она добралась до Кати. Посланные ею капсулы откорректировали курс и скрылись на фоне далеких гор. Ни спасибо, ни прощального привета.

Солнце, которому было основательно наплевать на происходящее, приятно грело мою шею и словно говорило, что все прошло и надо успокоиться. Я и успокаивался в мягких и теплых его лучах. Правда, успокоению мешали чувство неудовлетворенности и какой-то дискомфорт. Чувствительность плечу медленно возвращалась, правда вместе с болью. Я, помню, подумал, что надо бы под диагностер лечь – посмотреть, это перелом или просто ушиб. Но это мне показалось таким несущественным тогда. Наверное, от усталости я сел на обочину дороги и, положив рядом с собой винтовку, стал рассматривать горизонт, за которым скрылись капсулы.

Было ли мне жалко Катю? Я бы соврал, если бы сказал, что нет. Думал ли я о том, что она сама или с помощью других погубила множество людей, а еще больше обрекла на горе? Нет, не думал. Хотел бы я ее спасти? Тоже нет. Она появилась в моей жизни и в жизни Ивери, как тот метеор в осеннем небе над Черным морем. Она не успела натворить дел, хотя вроде попыталась свою заразу привить моим подданным. И где-то бродят три человека, которые рассказывают всем, что с неба приходила женщина невиданной красы и разума и давала им знания, как надо жить… Хотя, может, я преувеличиваю, и Орден со своими еретиками сам расправится. Но вы мне можете верить, я бы отдал многое за крупицу знания, почему они… такие как Катя… не щадят ничего и никого. Ни того, что сами любят, ни тех, кто любит их. Даже самые жуткие тираны Земли были людьми. С их слабостями и пороками. А эти… Словно и не люди. Словно нет у них слабостей и любимых.

Было ли мне грустно? Очень. Но грусть была какая-то неакцентированная. Не конкретно из-за Кати. Или из-за Алекса, которому еще предстоит давать показания, а может, и очная ставка с Катей. Грусть не из-за предательства Орденом своего слова. В конце концов, я никогда особо и не верил религиозным фанатикам. Даже не из-за того, что мой товарищ, когда решалась наша, кстати, с ним судьба, не полетел к адмиралу. Грусть была потому, что я вдруг осознал, что все наши жизни и смерти вряд ли чему-то служат вообще. Мне, наверное, повезло. Я и моя жизнь нужны Ивери. Не Игорю. Не конкретным людям на планете. И даже не Ролли. Я нужен самой планете. Она сдуру приютила меня и теперь без меня уже не могла. Но также понимал, что и без Ивери я уже тоже не смогу. Я не смогу улететь на Ягоду и там жить-поживать в радости и согласии с миром. И я искренне боялся, что, может быть, когда-то мне придется это сделать.

От грустных мыслей меня отвлек зуммер на браслете. Капсула меня «дергала» входящим сигналом. Я с трудом поднялся и поковылял к ней, волоча винтовку по пыли.

Разблокировав голосом управление, я принял входящий и увидел лицо адмирала. Поздоровались. Она посмотрела пристально и спросила:

– Виктор, почему вы не сообщили, что отправились лично на ее поиски? Почему вы вообще один полетели? Где ваш чертов напарник по узурпации власти? Ну ладно, он старый больной десантник… но вы могли созвониться со мной и попросить… Потребовать физической защиты. В конце концов, вы законный правитель здесь и наместник Его Величества. И я сочла бы за честь вам помочь именно в этом деле. Почему я вынуждена была давать приказ на задержание в последний момент, когда вы уже целились в нее? А если бы у нее была граната или оружие?

Я склонил голову и посмотрел на адмирала. Ну ведь старая… и даже при погонах, а такая дура…

– Немедленно вылетайте ко мне. Я хочу вас лично отблагодарить. Вы у меня в эскадре уже стали минимум героем, – продолжала она, восхищенно глядя на меня.

– За то, что девчонку выследил? – спросил я, включая аппаратуру и закрывая шлюз.

Адмирал посерьезнела:

– Не портите мне праздник. Не надо мне ваших нюнь тут!

– А я что? – улыбаясь через силу, сказал я. – Я ничего… Только вот, боюсь, прилететь не смогу. У меня, кажется, то ли перелом, то ли недоперелом.

– Это от удара мечом? – проявила она осведомленность.

– А вы за мной с какого места наблюдали? – спросил я с ухмылкой, поднимая капсулу над дорогой.

– С момента взлета, – призналась адмирал.

– Ну, тогда все знаете, – заметил я, не понимая, почему мы продолжаем разговор.

– Кроме одного, – уточнила адмирал. – Почему вы полетели один?

Я вздохнул:

– Если я начну объяснять, вы опять скажете, что я сопли с сахаром развожу.

– И скажу, если и правда разводите. – Она улыбнулась и заявила: – Вы сделали правильное дело. Я не шучу и не пытаюсь вас унизить. Я вам искренне благодарна и хотела бы вас отблагодарить. Я могу вам чем-то помочь, Виктор?

Я задумался над тем, что бы у нее попросить…

– Да, – сказал я жестко, когда пришел к решению. – Я хочу, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах Алексу не устраивали очной ставки с Катей.

Она подумала, посмотрев куда-то в сторону, и медленно кинула.

– Вполне разумно, – сказала она. – Ему не стоит вообще знать, что она задержана. Я передам дознавателям. А для себя?

– Для меня? – Я задумался. – Для себя бы я хотел получить все отчеты, материалы и следственные выводы по делу о мятеже…

– Зачем? – удивилась адмирал.

– …и особенно показания Кати, – продолжил я по инерции и пояснил: – Я хочу понять эту проблему, чтобы попытаться от нее избавиться здесь, на Ивери.