Я и мой летучий мышь - Дарья Ковальская

— А… где Дрейк? — спросила Кэрта, который тоже изучал дверь.

— Под дверью, — флегматично ответил тот.

Пых тихо захихикал, но под моим суровым взглядом — закашлялся и умолк.

— Его что, размазало?

— Не думаю. Вон дверь уже шевелится. Наверняка успел сотворить какую-нибудь сферу. Но было забавно увидеть, как он резко побледнел и рванул назад. Не успел, правда. Но ведь он та-а-ак старался.

Смотрю на Кэрта и никак не могу понять, издевается он или и впрямь говорит именно то, что думает. Он постоянно меняется, все время разный — то молчаливый и замкнутый, то улыбчивый и язвительный. А чаще всего — похож на ребенка, изучающего мир. Довольно жестокого и хладнокровного ребенка, надо сказать, которому я собираюсь дать карт-бланш.

Дверь приподнялась, и из-под нее быстро выбрался василиск. Грязный, взъерошенный и злой, он представлял собой настолько уморительное зрелище, что даже я улыбнулась. Пых продолжал кашлять, довольно щуря черные глазки.

— Идите сюда! — рявкнул наш предводитель.

И мы подошли, ибо не подойти было смерти подобно. Да и время не ждет, если честно.

Стоим перед входом в башню.

— Только после вас, — сказал мышь, недоверчиво глядя на темный проем двери.

Дрейк окинул нас презрительным взглядом и первым вошел в дверной проем, позволив нам следовать за собой.

Точнее, попытался войти. Но на пороге его приподняло и с силой отшвырнуло назад и вверх. Изящная петля — и глухой удар многострадального тела о землю. Бежим к василиску, не до конца понимая: жив ли он.

Жив. С трудом сел, оттолкнул мою руку и кое-как встал на подгибающихся ногах.

— Защита тебя не пускает, — просветил Пых Дрейка.

— Пустит, — прохрипел тот и сплюнул кровь на землю, после чего снова пошел вперед. Восхищенно смотрим на его мужественную спину и крепко сжатые кулаки.

— Вот это, я понимаю, мужик, — вздохнул мышь.

С подозрением изучаю его мечтательную мордочку. Пых, заметив мой взгляд, тут же добавил:

— Я просто хотел бы быть как он: меня бьют, а я иду. Меня кусают, а я — только злее, меня мордой об землю, а я… Но, видать, не суждено мне быть таким безрассудным. Жить хочется.

Задумчиво киваю, напряженно ожидая, когда Дрейк снова ступит на порог башни.

Но на этот раз василиск не спешил. Он медленно подошел и осторожно ощупал невидимую преграду. Лично я ничего не видела, но ладонь василиска окрасилась желтыми и синими всполохами, словно он пытался войти в невидимое море огня. Кэрт оставил меня и тоже подошел к входу. Он что-то сказал Дрейку, и тот отошел в сторону, сложив руки на груди. Кэрт сощурился, размял плечи и попытался войти. Я говорю, попытался, так как все, что смог дэймос, — это остановиться на пороге, выставив руки прямо перед собой и медленно отъезжая обратно на улицу.

— Бесполезно. — Дрейк погладил старую стену башни и грустно усмехнулся. — Не пускает.

Вспоминаю свой сон и тоже подхожу к проему.

— Кэт.

Поворачиваю голову и смотрю в васильковые глаза.

— Подойди.

Ну мне терять нечего. Иду к нему, сунув руки в карманы куртки и обдумывая слова старушки.

Моей шеи осторожно коснулись горячие пальцы. Я почувствовала несильный укол, после чего рука Кэрта бессильно упала, вытянувшись вдоль тела.

— Еще три дня, — сказал он. — Это все, что я могу. Потом ошейник сработает.

Растерянно смотрю на василиска.

Часа два они пытались взломать защиту. Они насылали жуткие проклятия, Кэрт открыл путь тварям нижнего мира. Дрейк то и дело изобретал все более и более изощренные способы, чтобы вскрыть магические запоры, но… все тщетно. Каждый раз, пытаясь коснуться ее рукой, Кэрт и Дрейк чувствовали непреодолимую преграду и вынуждены были отступать снова и снова. Сижу на одеяле и задумчиво за ними наблюдаю. Солнце уже клонится к закату, тучи собираются в серые хороводы, да и ветер крепчает, заставляя кроны деревьев обиженно шелестеть и гнуться то в одну, то в другую сторону.

— Как считаешь, — задумчиво смотрю на Пыха, с крайним недоверием изучающего кусочек позеленевшего сыра, — может, сказать им, что ты умеешь снимать чары.

— Они в курсе. Просто забыли, — фыркнул он. — Да и потом: пусть помучаются. Тебе жалко, что ли? Видишь, как они стараются? А тут мы просим их подвинуться, после чего маленький мышонок одним движением лапки снимет все запоры и преграды разом. Ты хоть представляешь, как они будут себя после этого чувствовать?

— Как?

— Униженными и раздавленными морально. Тебе оно надо?

— Нет. Но время-то идет. А чем скорее я сниму ошейник, тем…

— У тебя лишних три дня, так что сиди и радуйся. Кстати, может, расскажешь мне сказку? И ты, случайно, палатку не захватила? Кажется, будет дождь.

— Нет.

— Растяпа. Радуйся, что у тебя есть я. Я позаботился обо всем!

— Захватил палатку?

— Нет. Себя! Как только зарядит дождь — полечу в башню и сниму защиту. Ибо мокнуть ради чувства собственного достоинства некоторых идиотов — не собираюсь.

Глубокомысленно киваю, изучая проплывающие над головой облака.

До поздней ночи были слышны взрывы, грохот и рев каких-то животных. Кажется, Кэрт снова выпустил пару тварей и не сумел вовремя загнать их назад. Так что бегал теперь по полю, отлавливая довольных до соплей ужастиков, получивших в личное пользование целый мир на блюдечке.

Впрочем, заснуть мне это не помешало, так что, накрывшись парой плащей, я отлично выспалась, так и не дождавшись первых капель дождя. Утром, правда, погода испортилась окончательно. А у Кэрта с Дрейком закончился запал. В башню они пытались пробиться уже без прежнего энтузиазма. В частности, Дрейк пытался то там, то тут снести кусок стены, а Кэрт — допрыгнуть до одного из окон. Стены, к сожалению, были не слабее преграды на входе. А окна оказались настолько узкими, что протиснуться в них Кэрт не смог.

Подходим с Пыхом и скептически смотрим на двух гладиаторов, сидящих на земле рядом. Оба изучали вход и о чем-то сосредоточенно думали, и в этот миг они были так похожи, словно в свое время вылупились из одного яйца — ну, это я условно говорю. Хотя бытует предание, что василиски вылупляются именно из яиц и с возрастом обретают способность обращаться в огромных змей, один взгляд которых способен превратить в камень целое село, а то и город.

— А ну, посторонись. — Пых сидел на плече гордо, чуть выставив пузо вперед и едва не лопаясь от самомнения.

Парни синхронно уставились на него, в глазах василиска мелькнуло запоздалое понимание. Глаза Кэрта отражали лишь усталость и недовольство. Больше ничего.