По лезвию ножа - Владимир Сухинин

– А вы знаете, что это обман? И таких обманутых людей как вы, уже десятки.

Я вылупился на капитана.

– Наверное, и квартиру заложили? – спросил он. Я кивнул. В горле у меня появился комок, который я не мог проглотить.

– Что же это получается? – произнес я, – Меня надули?

– Получается, что так. Много задолжали?

– Пятнадцать тысяч рублей.

– Много, – покачал головой капитан. – Но у меня к вам вопросы другого плана, Виктор Владимирович. – Вы кто?

– Как кто? Я же уже сказал…

– Да. Да. Я слышал. Но вот в чем дело… Глухов Виктор Владимирович погиб в 1988 году в Демократической республике Афганистан при выполнении своего интернационального долга… Вы на кого работаете? Американцев? Ми7. Мосад?..

Я оторопело смотрел на мужчину. А он вскочил и размахнувшись, с криком:

– Говори, морда империалистическая! – ударил меня по лицу. Я упал со стула, схватился руками за лицо и услышал вопль женщины.

– Да кто же это мог быть?! – Перебивая боль сломанного носа, мою голову прострелила внезапная мысль. И еще я понял, что встреча с Маргаритой Павловной произвела на меня неизгладимое впечатление. Я, будто бы, поглупел раз в десять, не меньше… Посмотрел сквозь пальцы и неожиданно увидел (и вновь, меня это не удивило) над Гангой нависшую фигуру в темном одеянии. Ганга остервенело вопила, удерживая руку нападавшего с кинжалом в сантиметре от своего лица. При этом она лежала с закрытыми глазами.

В первое мгновение пришла мысль:

«Слава богу это не Маргарита Павловна. И это был всего лишь сон».

Я не успел перекреститься, потому что, во второе мгновение меня выкинуло в боевой режим. Руки сами стали черными и я не вставая с пола, ухватил неизвестного за ногу. Дернул и легко оторвал от Ганги. Не заботясь о самочувствии убийцы, сломал ему обе руки, подумал и сломал ноги. Затем подлечил себя и вышел из боевого режима Ганга продолжала орать. Она отмахивалась руками, брыкалась ногами. В воздухе чувствовался приторный сладковатый запах.

– Вас усыпили. – проявилась Шиза.

– А ты почему не помогла? – с возмущением спросил я.

– Как не помогла? Я нейтрализовала газ и еще, было интересно досмотреть твой сон. Ты такой глупенький там, у себя на земле. Толстый с животом. Фу, Виктор! Нельзя себя так распускать. Да, плохо там у вас. Бедно и уныло. Все серо и невзрачно. Не хотела бы я там жить с дедами морозами и снегурочками. А зачем ты купил таблетку?

– Тьфу на тебя. Ты разве не понимаешь, что это сон. Всего лишь сон. Как я могу отвечать за себя во сне?

Я поднялся и постарался успокоить Гангу. Она была, мягко говоря, немного не в себе и продолжала бороться, но уже со мной. Я насильно ей влил в рот эликсир исцеления и оставил успокоившуюся невесту. Она лежала и молча смотрела в потолок.

– Это скоро пройдет, – пообещала Ганга. – Твои враги запустили в комнату споры сонного гриба. Они ядовиты и от них можно не проснуться. Я определила молекулярный состав этого вещества и такой газ можно сделать.

– Ага, – неопределенно хмыкнул я. – Давай посмотрим, кто тут такой прыткий?

– Поздно! – Ответила Шиза. – Он убил себя.

Я равнодушно пожал плечами:

– Скатертью ему дорога. Ну хоть узнаем к какой расе он принадлежит, – Кроме того, я могу его оживить на Горе и узнать, кто его послал. Я сдернул маску с лица несостоявшегося убийцы. Ха. Ну, конечно! А кого я ожидал увидеть? Здесь, в снежных горах? Лигирийца? Орка?

На меня смотрели открытые глаза снежного эльфара. Одет он был в темный облегающий комбинезон. На носу была еще одна маска с фильтром.

На боку мертвеца висела сумка. Полазив в ней, я обнаружил небольшую серебряную тубу и флаконы с эликсирами. Открыв тубу, я увидел зеленый шар.

– Это и есть сонный гриб. Мутант, выведенный лесными эльфарами. – пояснила Шиза. – Осторожно с ним, не раздави.

Я закрыл тубу и задумался о том, что делать с телом.

«Поднять скандал? А что мне это даст? Кто сознается в том, что организовал на меня покушение? – И сам же ответил на свой вопрос. – Никто! Ничего не выгадаю, только заставлю моих врагов, быть более осторожными. А вот если спрячу тело, я заставлю заказчиков покушения, поволноваться и они себя могут выдать. Решено. Тело спрячу. а Дух заберу на Гору».

Прихватив Гангу и тело убитого, я перенесся на Гору. Тело просто распылил на атомы. Пух… и все. А дух, прозрачным коконом, повис передо мной.

– Загони его в тело! – Неожиданно распорядилась Шиза. – Мы тут сами разберемся, кто и что хотел.

– Как скажешь, – я пожал плечами и сотворив заклятие шаманов, словом силы подсадил новосела на один из пустых слоев моего расслоенного сознания.

Ганга пришла в себя.

– Мне снился такой страшный сон, – слабым голосом проговорила она. Будто бы ты покинул меня и улетел, куда-то, где был твой дом. Я испугалась и полетела за тобой. А потом ты, стал не ты. Вроде и ты, но не ты. Я не знаю как это объяснить. Потом появилась ужасная старуха, толстая, злая и начала тебя оскорблять. Называла жирным студнем. Ты и в правду, был толстым и на себя не похожим… Может я тебя видела в старости? А?.. Это было так омерзительно…

Я постарался ее успокоить, – Это был просто сон и ничего больше.

– Нет, это было так явственно. Вы пошли со старухой покупать таблетки для ума и я подумала, что перелетев туда, ты оставил свой ум здесь. Как можно было подумать, что ум можно купить? У меня в голове не укладывается. Я хотела тебя остановить, но стена между нами меня не пускала. А потом ты съел таблетку и вроде, поглупел еще больше. Потом тебя привели к местному стражу порядка и он стал задавать вопросы. А старуха сказала ему, что ты это не ты. А ты погиб, где-то в Афганистане, что ты шпион. Мне так стало страшно за тебя! Я так испугалась, что ты погиб… что я потеряла тебя навеки… что представляешь, пробилась сквозь стену и вовремя. Страж напал на тебя, а я напала на него. Потом ничего не помню.

Я не стал ей говорить о нападении. Пусть и для нее это останется тайной.

– Было жарко, сказал я. – ты металась по кровати. И я решил тебя перенести сюда. Поспи немного и мы вернемся. – Я обнял ее прижал к себе и качая, запел колыбельную.

Под мое бормотание Ганга закрыла глаза.

– Ты, правда, со мной навсегда? – спросила она.

– Правда.

– Я тебе, правда, родная?